Лина показала Седику язык.
— Ничего ты не понимаешь, сейчас мода такая.
Успокоил домовой ее своим появлением. Днем он отсиживался в темном углу котельной, где железные листы углом к стене стояли, а вечерами вместе с Линой лазил на крышу и смотрел, как она обретает уверенность в полете.
— Чистая бабка, — сказал Седик. — Та тоже по молодости порхать любила.
И полететь с Линой не побоялся, только во время полета вцепился в нее лапками с острыми коготками и ухал тревожно, когда страшно становилось.
— Больше я тебя не возьму, — возмущенно сказала Лина. — Всю исщипал!
— Так высоко же, — смущенно оправдывался домовой. — Мы в подполе жить привыкли, с птицами, кроме кур да домашних гусаков никогда ни с кем не знались, страшно же!
Когда шли уроки, он у вентиляционной решетки сидел, слушал, как Лина и другие учителям отвечают, и страшно расстраивался, если кто-то отвечал лучше Лины.
— Учиться надо, — вздыхал он. — Ну разве можно было так отвечать? Это простой человек так отвечать может, а ты — ведьма!
— Тоже мне Ленин нашелся, — насмешливо отвечала Лина, а потом вдруг скучнела и сидела на крыше с печально опущенными плечами и смотрела вниз, где бугрилась темными кустами ночная земля.
— Слушай, — догадался домовой. — Да ты что — влюбилась? А он?
— Седик, отвали, — печально вздохнула Лина. — И так слухи ходят, не пройти не проехать. Какому нормальному парню ведьма нужна?
— Это они со страху, — не соглашался Седик. — Нормальная жена уйти может, а такие, как ты, — улететь. Когда уходят — иногда возвращаются, а вот когда улетают…
— Седик, помолчи, — приказала Лина. — Никуда я не улетала, это он меня бросил. Сказал, что я ведьма.
— Так присуши, — блеснул глазками домовой.
— А мне клеёная любовь не нужна, — сказала Лина. — Мне настоящая нужна. Чтобы одна была и на всю жизнь.
Пока Седика никто не видел, и все было хорошо, только Янка о чем-то догадывалась.
— Слушай, Линка, — сказала она. — Ты с кем там по ночам шепчешься?
— Только никому ни слова, — предупредила Лина. — Понимаешь, ко мне домовой из деревни приехал. Соскучился без меня. Вот и болтаем.
— Да ну тебя, — обиделась Янка. — Я серьезно спрашиваю, а ты пургу разную несешь!
Не поверила она Лине. Может, и правильно. Домовые не должны каждому показываться. Не в сказке живем.
Незаметно пришла зима, высыпала у порога интерната кучи снега, замела двор, повисла сосульками под жестяной крышей дома; по ночам зима тихонечко задувала в щели, морозя углы комнат, даже пузатая печь в углу комнаты не спасала. Рядом с ней было тепло, а чуть шагнешь в сторону — босые ноги холодом обдавало. Кольку Быстрова Лина вспоминала все реже, образ его из души девушки словно зимние холода выморозили. Если и виделся он иногда, то каким-то нечетким, неясным, словно выплаканные раньше слезы его размыли.