Славик сглотнул, зашевелил губами, зажевал сухим впалым ртом, она поняла, надо что-то делать.
Прикрыв хлипкую дверь сарая, она побрела по улицам, жадно втягивая носом воздух. От одной из изб пахло борщом и жареным мясом. Господи! Она остановилась, жадно нюхая воздух и не решаясь войти в дом, над которым висел флаг со свастикой в белом круге.
Дверь дома заскрипела, на крыльце показался крупный хлопец в черном овчинном полушубке. Покачиваясь, он перегнулся через перила, и его вырвало. Хлопец выпрямился, вытирая ладонью рот.
— Что, сучка, выставилась? — спросил он. — Мужика хочешь?
— Ради Бога, — сказала она. — Хлеба. Не за себя прошу, дети с голоду помирают.
— Хлеба? — весело переспросил полицай. — Нету хлеба! Ваш хлеб Сталин за Волгу увез. Иди отсель, гадюка, пока я винтарь в руки не взял!
— Дети, — снова тихо сказала она.
— Сталинские гаденыши, — с пьяной убежденностью сказал хлопец. — Нечем кормить, говоришь? А не корми. Вон Дон, там прорубей много, найдется гал и для твоих выкормышей. Иди, иди, не мельтеши, а то я тебя в кутузку посажу за попрошайничество.
«Господи! — с отчаянием подумала она. — Да за что все это мне? За что?»
Медленно она побрела прочь, не чувствуя стынущих ног.
На обмен давно уже ничего не было, а время настало такое, что люди дорожили продуктами и не спешили с ними расстаться. Особенно бесплатно.
Неожиданная мысль обожгла сознание. Она даже остановилась, чтобы скорее привыкнуть к ней. Полицай был прав. Справиться с мучениями и страданиями можно, надо только набраться решимости. Набраться решимости! Она ощутила, как ногти ее впиваются в мякоть ладоней. Набраться решимости! Господи, как все просто! Как просто все! Набраться решимости…
Торопливо, почти бегом она добралась до сарая, где спали дети.
— Славик, Саша, вставайте! Вставайте, маленькие!
Она бормотала это, тормоша детей, а мальчики неохотно открывали глаза — им не хотелось возвращаться туда, где было холодно и нечего было есть.
— Вставайте! — она закусила губу.
— Ты принесла поесть? — спросил Славик.
— Скоро, скоро, — пообещала она. — Пойдемте, там поедим. Скоро вы наедитесь. Всего наедитесь. Самого вкусного, обещаю.
Славик оживился.
— Шурка, вставай, — сказал он. — Пошли есть.
«Темны твои воды, батюшка-Дон…»
Темны твои воды.