Зажглись янтарные глаза.
Он не боялся, что его заметят. Никто не мог увидеть призрака фамильяра среди глиняных бутылей и липких кружек. Потому что Уголёк существовал только в мире Ингвара Нинсона, сумасшедшего сказочника. Это было его проклятье.
Призрак фамильяра, не видимый ни одному колдуну или лекарю, должен был свести Великана с ума. А костоломная лихорадка, вызванная поселившимся в суставах гигером, искалечить и приковать к постели.
Ингвар Нинсон ничего не знал о колдунье, наславшей проклятие.
А окончательно не сошёл с ума, только потому, что в замке барона Шелли подкармливал крысу с вырванным до позвоночника куском спины. То ли кипятком обварили, то ли защемило чем, то ли хищник ухватил, да зверёк вырвался в последний момент. К тому моменту, как ослабевшая крыса попалась Нинсону на глаза, под шкуркой уже завелись зелёные мушки. Зверёк был обречён на смерть, несмотря на усилия сердобольного Великана.
Ингвар искупал крысу в настое целебных трав. А сбережённую серебряную марку Ингвар потратил на сульфум — чудодейственную травку, первую помощницу при грязных ранах. Нинсон не мог себе позволить воду из источника лугелы. Но подозревал, что даже лугела не справилась бы.
Сильфум изгнал жар и успокоил крысу.
Но зверьку с потускневшей шкуркой и потухшим взглядом уже ничего не помогло.
Хотя на сильфум надеялись даже при сильных заражениях.
Много позже, взяв в руку настоящий сильфум, Нинсон понял, в чём было дело.
И что тот укроп, который ему продали под видом целебной травы, не помог бы в любом случае. И всё мягкосердечие пропало даром. Как казалось до поры. Но именно тогдашним своим милосердием Ингвар объяснял себе, почему договорился с призраком фамильяра.
Тем, что с самого начала их односторонней дружбы принял гигера за странного, нуждавшегося в помощи крысёнка, потом за звериный дух, потом за призрак замученного зверька.
Так Великан сам себе объяснял присутствие странной тени, которую иногда мог ухватить уголком глаза. Особенно, когда резко поворачивался налево.
Других советчиков не было — никто другой не мог даже увидеть Уголька.
Оттого Ингвар и почитал своего дружка фамильярским призраком, случайно прибившимся к нему, после смерти исконного колдовского хозяина. Вовремя не исчезнувшей иллюзией. Потерявшимся духом, что не нашёл свой ловец снов и заплутал.
Изначально фамильяр напоминал не то чёрно-бурую лисицу, не то блестящую ильку, не то крысу фантастических размеров.
Великан, более остальных привечавший Ишту, Десятую Лоа, в широте своего милосердия любил всех тварей, которых подкармливал во владениях барона Шелли.