И только когда оба сядут на диван, система потеряет две точки опоры, закачается, как эквилибрист, на мгновение потерявший уверенность в следующем шаге. Но они знают, что равновесие можно найти, если двинуться дальше. Не останавливаться, не сомневаться – не задавать лишних вопросов себе и друг другу. В этой системе слова уже не нужны, они могут только запутать, сбить с толку, и сплетенная сеть бесшумно опадает, укрывая тонким покрывалом доверия.
И совсем ненадолго система теряет смысл – потому что не остается ни одной вещественной точки опоры.
Небо над Зоной темнеет, черничный сок вливается в голубоватое молоко, покрывается пудрой мерцающих звезд.
– Пора, – говорит Вероника, и свет, который они зажгут в студии некоторое время спустя, разгонит последние тени отношений и систем. Она уйдет, Тим останется и еще долго будет работать, сидя на полу у дивана. Небо затопят чернила, пудра вспыхнет алмазной крошкой.
Через несколько часов солнце вернется, по четверти тона выбирая из тьмы стены безликих домов, чтобы затем окунуть их в клубничный соус летнего восхода. Жемчужный свет заглянет под плотно задернутые шторы, растечется по деревянному полу и осторожно заберется на диван – чтобы разочарованно остаться на аккуратно сложенных простынях холодным пятном рефлекса.
Из ванной раздается шум воды, ему вторит вскипающий на кухне чайник, глухое жужжание тостера. Шторы расступаются, солнце врывается в студию беспощадной радостной волной. Оно прокатится горячим потоком по комнате, выжигая полосы гладких досок, спрячется за углом. Хлопнет входная дверь, и наступит тишина, в который пыль будет бесшумно оседать на ноутбук и мольберт.
А потом дверь распахнется, и пространство студии снова станет системой. Неустойчивой, хрупкой и нерушимой.
|5|
Тим постоянно заставал ее врасплох. Как и тогда, в первый день их знакомства – Вероника не могла понять, что он имеет в виду. То он молчал, а на ее вопросы отвечал короткими рублеными фразами. То, наоборот, начинал расспрашивать – и тогда Вероника окончательно терялась в хитросплетениях подтекстов, намеков и скрытых шуток. Иногда ей казалось, что она уловила суть – но даже тогда у нее не было уверенности, что ему действительно нужен собеседник. Портрет, который она когда-то написала в своем воображении, не становился яснее – чем больше она узнавала Тима, тем больше отдельные мазки распадались на яркие пятна цвета в темном пространстве неизвестного. Уложить их в понятную картину, осознать и осмыслить было невозможно. Оставалось только смириться.
– Ты можешь отправить файл с моего компьютера? Пожалуйста?