Она кивнула, но не сдвинулась с места.
– Идем, – он взял ее за руку и потянул за собой, на зыбкую податливость песка.
Они дошли до того места, где волны, утратив всякий интерес к суше, откатывались, шипя и затихая, чтобы окончательно исчезнуть в грохоте разбивающейся пены. Тим выпустил руку Вероники и сел, обхватив одно колено. Вода подошла почти вплотную к нему, лизнув носок ботинка, и с тихим плеском убежала назад, в темно-серое чрево океана.
Вероника осторожно опустилась рядом, положив обе ладони на песок. Ей казалось, что она чувствует глухой удар всякий раз, когда новая волна разбивается о берег. И она ощущала землю – огромную массу планеты, которая могла удержать на себе океан и не раствориться в холодной пустоте вселенной.
Солнце скатывалась за их спиной все ниже, и выжженное небо наполнялось цветом, разливая по воде перламутр, наполняя волны прозрачной нежностью. Шум прибоя постепенно стих, превратившись наконец в еле слышный шелест, и песок остыл, отдав воздуху последний теплый вздох, оставшийся от жаркого дня. От горизонта на юге разлилась глубокая синева, она просочилась в океан – и тогда вода и небо слились воедино, а земля под ладонями Вероники утратила свою несомненную значимость, превратившись в бледное обрамление наступающей темноты.
Когда они ехали обратно, в трамвае почти не осталось других пассажиров, и кондиционер громко жужжал в полной тишине.
– Ты едешь домой? – спросил Тим за остановку до станции пересадки. Вероника молча покачала головой.
В студии она, не говоря ни слова, направилась к мольберту – и писала до самого утра.
Не океан – Вероника знала, что никогда не сможет его написать.
Она писала пыльную широкую улицу, а над ней – бесконечное темно-синее небо.
|8|
Вероника и сама не знала, в какой момент заметила это. На вторую, третью поездку к океану – а может, понимание накапливалось в подсознании, впитывалось в кожу, как горячий воздух и запах йода. Но однажды, сидя на берегу, Вероника увидела очередную пару, идущую за руки вдоль самой кромки воды, в который раз удивилась – и все предыдущие разы сложились в очевидную картину.
– Мне кажется, или здесь большинство пар – разнополые? – спросила она, прикрыв глаза от яркого солнца, чтобы лучше рассмотреть этих двоих. Девушка смеялась, откидывая каштановые волосы от смуглого лица, юноша что-то увлеченно рассказывал ей. Они прошли мимо Вероники и Тима – набежавшая волна стерла следы.
– Не кажется.
– Все гетеросексуалы Зоны переехали сюда? – пошутила Вероника.
– Они отсюда и не уезжали, – улыбнулся Тим.