Вероника удивленно взглянула на него.
– Что вам рассказывали про создание Зоны? – насмешливо блеснул очками он.
– Что ее начали строить двадцать лет назад… – неуверенно ответила она.
– А про Полосу Отчуждения – нет?
– Нет.
Тим сухо усмехнулся – Вероника уже хорошо знала эту недобрую улыбку.
– Проект остекления сначала включал в себя побережье. Здесь должен был быть второй купол. Еще больше, чем над Парком. Прогулочная зона на набережной, пляж. Даже несколько сотен ярдов воды. Но жители прибрежных районов взбунтовались. Не хотели, чтобы у них забирали побережье.
Тим немного помолчал. Казалось, что так много слов дается ему с трудом.
– Начались протесты, – продолжил он после паузы. – Вмешалось федеральное правительство, проекты переработали. Появились прибрежные террасы в Уинтропе и Норфолке. А этот район так и остался незастекленным. Постепенно прежние владельцы все равно уехали отсюда. Когда Зону закрыли, они оказались в изоляции. Дома распродавались по дешевке. Их скупили мелкие дилеры недвижимости. Стали сдавать мигрантам, работающим в Зоне. Юридически, этот район тоже принадлежит Зоне. Но у людей здесь нет «айди». И медицинской страховки.
Вероника посмотрела вслед паре – две маленькие фигурки на границе воды и песка.
– Здесь все еще женятся и выходят замуж, – чуть тише продолжил Тим. – Рожают детей. Как сто пятьдесят лет назад, дома. Позвав знакомую повитуху. Растят их. Без медицинской помощи. Школ. Социальной поддержки.
– Об этом ты тоже пишешь? – так же тихо спросила Вероника.
– Я пишу обо всем. Обо всем, чего здесь не должно было быть.
|9|
Пошли дожди, и поездки на океан временно прекратились. Раньше Вероника замечала разницу в погоде только по тому, как менялось освещение – в особенно пасмурные дни приходилось рано включать в студии свет, и это очень расстраивало Веронику. Промокнув под дождем первый раз в жизни – они не успели дойти до выхода из Зоны несколько кварталов, когда полило – Вероника по-новому увидела потоки воды, текущие по стеклу над улицами. Она знала, как Тим не любит эти крыши, но сама радовалась, что может идти по сухим плитам мостовой, не боясь промочить ноги.
– Ника, ты когда-нибудь видела зонт? – спросил Тим в субботу – он собирался куда-то уходить.
Вероника не любила, когда он оставлял ее в выходные – те дни, которые она могла целиком провести в студии – и потому только коротко помотала головой. Тим достал из чемодана черный сверток, расстегнул ремешок, что-то нажал – и внезапно скрылся за выстрелившей в Веронику темнотой. Она вскрикнула и отпрыгнула назад. Черный круг вертелся засасывающим водоворотом. Тим выглянул из-за зонта, рассмеялся.