В приемной у кабинета ее ждет Тим.
– Ну что?
– Все хорошо.
Стекла очков пытливо блестят – но Вероника старательно отводит взгляд. Сейчас ей надо подумать. Одной. Немного постояв, Тим залезает в карман джинсов и достает оттуда ключ и маленький клочок бумаги.
– Это от моей квартиры, – объясняет он. – Адрес записан. Если вдруг будет что-то нужно.
– Я напишу, – кивает Вероника, но ключ не забирает.
Ключ – это слишком много. Целая жизнь. Она пока не готова к такому.
– Нет, не надо мне писать, – неожиданно жестко говорит Тим. – И звонить. Возьми ключ, Ника. Пожалуйста.
Вероника вспыхивает – раздражение проносится по телу отголоском всех предыдущих разговоров.
– Хорошо, – она хватает ключ и смятую бумажку, засовывает в сумку, глубоко-глубоко, надеясь, что он затеряется там навсегда. – Я пойду.
Тим кивает. И бросает ей в спину:
– Не звони!
|5|
Идет дождь. Капли ударяются о стекло и разлетаются прозрачной кляксой, которая тут же собирается в мерцающую жемчужину и стекает вниз, оставляя за собой тонкий пунктир. Вот уже много минут подряд Вероника наблюдает за ними, пытаясь сосредоточиться, вернуться к работе – но красота происходящего завораживает, и мысли разлетаются, как брызги за окном. Она смотрит на время – через час-полтора можно будет уйти. Выйти из офиса, сесть на трамвай, проехать шесть остановок…
Она уже знает, что с ней. С момента последнего приступа прошло много месяцев – но мир внутри взрывается по знакомому, давно известному сценарию.
Она может поехать в студию, как обычно. Там ее ждут ужин, Лаура, Эмиль, задачи и эссе.
Она может поехать домой. Там ее ждет Софи, незаданные вопросы и обоюдное молчание.
Она может…
Вероника снова смотрит на капли. Они ударяются с одинаковой скоростью, одинаковой силой, пунктиры размываются, а на их месте возникают новые…
Спустя пару часов Вероника будет ехать в трамвае по линии, идущей на север. Поезд переезжает залив, с обоих берегов застроенный промышленными зданиями, пакгаузами, кранами, причалами… Вода в заливе не такая, как в океане – здесь она темная, спокойная, застывшая. А может, все дело в том, что Вероника смотрит на нее сверху, и волны превращаются в монотонную рябь, теряют свою индивидуальность, становятся частью одного целого. Она вспоминает, что люди выглядят так же, когда смотришь из окна офиса вниз, на застекленные улицы. Человек перестает быть собой – он только часть толпы, еще одно пятно в разноцветном беспокойном потоке…
Ветер швыряет дождь в окно трамвая, и залив больше не видно – по стеклу разлита слюда, превращающая здания в легкий этюд а ля прима, где пятна света и тени перетекают друг в друга, лишь намекая на первоначальную форму изображенного. Вероника смотрит в окно и жалеет, что у нее больше нет ни красок, ни холста.