Жизнь Вероники делится на три части. Но когда она садится в трамвай, идущий на север, начинается другая жизнь. Она отключает смартфон, убирает его в сумку – и с этого момента между нею и реальностью не остается больше никаких преград.
С этого момента она видит все.
|7|
Солнце перерезало стены квартиры рыжим лезвием, выжгло в глазах Вероники черное пятно – она слишком долго смотрела в окно на закат. Небо залило кровью прошедшего дня и грядущего ветра, а затем оно медленно начало темнеть, как вишневый сок на светло-голубой ткани.
Щелчок замка заставил Веронику обернуться – но черное пятно мешало что-либо рассмотреть, и она просто узнала привычные движения, ежедневный ритуал, повторяемый Тимом в прихожей. Завершением этого ритуала было неизменное и неизбежное «привет!», которое он бросал ей, будто фарфоровую чашку, и нужно было быстро среагировать, чтобы точно поймать, не выронить. Не разбить.
Со временем Вероника поняла это – все его слова были хрупкими. Их обязательно нужно было ловить.
Но сегодня из прихожей ничего не прилетело – и только сам Тим вместо того, чтобы уйти в ванную мыть руки, пошел к дивану. Старые пружины жалостно всхлипнули. Черное пятно в глазах выгорело, и Вероника увидела, что лицо Тима тоже потемнело. Как небо за окном.
– Нужно, чтобы ты уехала, – глухо говорит он.
Слова режут, как солнце – глаза, но Вероника лишь немного сутулится прежде, чем ответить:
– Я уже собиралась уходить.
– Нет. Из Зоны.
И Вероника снова видит, как тогда, у магазина электроники, внезапно выросшую вместе с его словами бесконечно высокую стену – между своей жизнью и совершенно неизвестным миром за ней.
– Зачем – из Зоны?.. – медленно переспрашивает она, еще не решаясь заглянуть туда, наружу. Слишком страшно.
– Кажется, мне всерьез угрожает опасность. Значит, тебе тоже, – Тим все еще не смотрит на нее, и кажется, что между ними тоже вырастает стена.
– Я не могу уехать, – говорит Вероника. – Я опекун Эмиля. Без меня его заберут в воспитательный дом и снова запретят Лауре видеться с ним.
– Я знаю, – кивает Тим.
Стена упирается в темное чернильное небо.
– Поэтому тебе надо поехать вместе с ними, – он ненадолго закрывает лицо руками – забавным движением подсовывая пальцы под очки, чтобы прикрыть пальцами глаза. – Я придумаю, как. Обещаю, что все придумаю.
«Может быть, – подумала Вероника, – он повторил «придумаю» два раза, чтобы оно стало не таким хрупким?» Воздух в комнате был совсем плотным, ей казалось – можно качнуться вперед и не упасть, а голова и так начала кружиться. А может, между ними и впрямь стена, просто невидимая? И чтобы проверить, Вероника шагнула вперед, почти всерьез опасаясь, что вот сейчас она врежется – но воздух послушно расступился, она споткнулась и упала на колени на мягкий ковер перед диваном. Тим опустил руки и удивленно уставился на нее.