– Ты чего?
Но Вероника только повела плечами и села, подобрав ноги под себя – как будто и не падала вовсе. И уже зная, что никакой стены нет и ничто не сможет защитить ее жизнь от неизвестности, сказала:
– Расскажи мне, о чем ты пишешь. И почему я должна уехать.
Защититься от неизвестного было нельзя – но можно было сделать известным.
– Я не смогу, – покачал головой Тим. – Там очень много. Я никогда не смогу рассказать так много.
– Ты же рассказал мне про Зону отчуждения, – мягко возразила Вероника.
– С трудом, – усмехнулся Тим. Но очки при этом не блестели, он смотрел прямо на нее, и Вероника ободряюще улыбнулась краешком губ – она привыкла улыбаться Эмилю, когда тот боялся дать неправильный ответ.
– Мадлен шутила, – Тим снова закрыл глаза руками – видимо, решил, что больше Вероника уже никуда не упадет. – Что не говорю больше десяти слов за раз. Но она ошибалась. Я не говорю больше восьми.
Он усмехнулся в ладони.
– Писать могу бесконечно. А говорить – нет. В колледже был большим идиотом. Не сразу понял, что лучше просто молчать. Если не умеешь с девушками нормально общаться.
Вероника выжидающе молчала.
– Ты ведь ничего о Зоне не знаешь, – внезапно грустно заметил Тим, опять опустив руки и взглянув на нее. – С чего мне начинать тогда? С общественных движений начала века? Или с того, что к ним привело? Тогда точно заговорюсь до смерти, – он снова усмехнулся, затем откинулся на спинку дивана. Очки блеснули, отражая зеленовато-рыжую закатную полосу на горизонте. Вероника подтянула колени к лицу и положила на них подбородок.
– Попробую коротко, – вздохнул Тим. – Представь себе общество, где большинство – гетеросексуальны. А однополые пары – в меньшинстве. И это меньшинство постоянно ущемляют в правах. Не берут на работу. Не пускают к партнеру в больнице. Не отдают наследство. А где-то вообще сажают в тюрьму. Или даже убивают.
Кроме этого, есть еще много других меньшинств. И ущемляемых групп. Инвалиды, этнические меньшинства, ВИЧ-инфицированные… Даже просто женщины.
Но постепенно всем удается заявить о своих правах. Чем громче они заявляют, тем меньше их ущемляют. Они требуют снимать о себе фильмы, писать книги. Все, что не о меньшинствах – вне моды. Хочешь быть в тренде – говори о них. Ну или хотя бы о женщинах.
А потом почти одновременно происходит сразу три вещи. Группа ученых внеутробно выращивает полноценный эмбрион. Изобретают «Спаркл» – препарат, имитирующий оргазм. А Дин Флетчер выдвигает теорию. Что основа всей агрессии и нетерпимости – гетеросексуальные отношения.