Помню, когда она впервые вошла в класс, я от нее взгляд оторвать не мог. Есть в ней что-то привлекательное. Знаю, моя восторженность звучит странно. Тем более, она замужем за моим напарником. Дядя Даня, прочитав такое, стер бы меня в порошок. Мне кажется, он очень сильно любит ее. Иначе почему страдает?
После того случая на дискотеке я его не видел. Стоп… это ведь с Русланом Галимуллиным он дрался тогда, на дискотеке, разве нет? Странно получается. Хотя, может, эти два события не имеют между собой ничего общего. Каждую субботу на дискотеке кому-нибудь нос ломают. Одна из прелестей досуга в здешних краях. Когда же я, наконец, уеду отсюда?
Евтушенко был за рулем служебного уазика. Поздним вечером они с Даниилом ехали с вызова. Отец избил родную дочь. Старый ублюдок был пьян, потому пришлось отвесить ему пару приводящих в чувство ударов. Жертва — тридцативосьмилетняя Людмила, работавшая в продовольственном магазине и не так давно попавшая под сокращение, — умоляла не забирать отца, а сама собрала вещи и ушла из квартиры.
— Если бы сегодня дежурил Галимуллин, он бы этого Новосельцева точно пристрелил, — сказал майор, закуривая.
— Да он не в себе… — только и сказал Даниил.
Евтушенко усмехнулся.
— Даже не стану уточнять, о ком ты ведешь речь.
Даниил развел руками.
— Ну а тебе не кажется, что у Руслана иногда крыша едет?
— Будь моя воля, я бы и сам этого старого козла хорошенько обработал. Но у меня, знаешь, уже возраст такой, когда взвешивать каждый шаг начинаешь. Руслан ведь чуть старше тебя. Считай, молодой. Кровь кипит. Война его покалечила, конечно, но он по-своему прав в своей грубости. Такие люди в милиции тоже нужны, Дань.
Даниил лишь хмыкнул в ответ. Он запрокинул голову, разминая уставшую шею, и тут его взгляд упал на бесформенный объект на обочине дороги.
— Пал Палыч, останови-ка, — сказал он.
Когда уазик взвизгнул тормозами и остановился на обочине, Даниил вышел из машины и сделал лишь несколько шагов по хрусткому снегу. Перед ним лежала в неестественной позе мертвая дворняга.
— Сукин сын… — выругался Даниил.
— Ты чего? — спросил Евтушенко, выходя из машины.
Он встал рядом с Даниилом и долго смотрел на бездыханное тело животного. Лапы и хвост чуть припорошило снегом. Пасть замерла в оскале. В боку зияла черная дыра.
— Мне уже надоело натыкаться на этих мертвых дворняг! — сказал Даниил, махнув рукой. — И мне насрать, что у него есть разрешение…
— У кого есть разрешение? — нахмурившись, спросил Евтушенко.
— Да у этого… с темной мордой. Не знаю, как его зовут.
Пал Палыч в ответ только покачал головой.