— Капитан… капитан парохода «Ханда», с Морлисса. Его зовут Рауль и он собирался на Альбион. Должен уже прибыть или скоро… скоро быть здесь, — прошептал Уолтер.
«Как спросить, где Эльстер? Он ничего не спрашивает о ней… только упомянул компаньонку… но если она у них и им нужно мое признание — то почему просто меня не шантажировать? Меня пытать они не могут, ее — сколько угодно… значит, она сбежала?»
Уолтер понял, что допустил ошибку. Надежда опаснее злости, особенно если она может оказаться огоньком, танцующим над болотным бочагом.
— Мы наведем справки об этом человеке немедленно, — Чарли кивнул кому-то стоящему за спиной Уолтера. Он услышал, как хлопнула дверь. — Кто-то еще?
— Кажется, больше никого.
— А ваша компаньонка?
«Вот оно».
— Это не моя компаньонка, я соврал отцу.
— Вот как?
— Да, это моя любовница. Представилась Суллой, мы познакомились в пабе, где я жил — она тоже снимала там комнату. Хотел устроить к отцу на работу, девочка всегда мечтала служить в богатом доме.
— И она не сопровождала вас на прогулках?
— Нет. А почему вы не спросите ее сами? — спросил Уолтер, глупо улыбаясь.
Что ему до девчонки, с которой у него был короткий и не особо запоминающийся роман? Никаких чувств глубже легкой взаимной симпатии. Если она ничего для него не значит — ее нельзя использовать.
— Потому что ваша любовница исчезла еще до вашего ареста с крупной суммой денег, — в голосе Чарли не слышалось ни одной эмоции.
— Какая досадная неприятность. От меня отцу всегда были одни убытки, — с деланным огорчением произнес Уолтер.
«Сбежала!» — облегчение билось у сердца, словно бабочка вокруг лампы. Значит, Эльстер ничего не угрожает.
«До моего ареста? А если она сбежала потому, что изначально и собиралась это сделать? Попала в столицу, ограбила дом и скрылась, чтобы начать новую жизнь, бросила меня не попрощавшись? Кто мы вообще-то такие друг другу?» — попытался он успокоить некстати проснувшуюся радость. Ничего не выходило — по сравнению с тем, что он успел себе представить, мелкая личная обида не желала появляться. Она не имела никакого значения.
— И вы, конечно, понятия не имеете, куда она могла сбежать, верно?
— Конечно, — честно ответил Уолтер.
Раздался скрип двери, и Уолтер услышал приближающиеся шаги. Высокий молодой человек в таком же безликом темно-сером мундире, как у Чарли, молча положил на стол какую-то бумагу, отдал честь, прочертив прямую линию от подбородка и, так и не сказав ни слова, вышел.
Чарли изучал бумагу несколько минут. Уолтер, предоставленный сам себе, был вынужден обратить внимание на свое состояние. Правая рука онемела, а левая наполнялась тяжелой, пульсирующей болью, медленно ползущей по груди. А еще его мучила жажда, на которую он старался не обращать внимания, потому что отчетливо понимал: еще немного и его можно будет шантажировать стаканом воды. Нельзя позволять себе сосредоточиться на боли и жажде, как и на страхе, они слишком легко начинают диктовать свои условия. И Чарли прекрасно это знал.