Впрочем, она пообещала не выходить без особой нужды и брать с собой револьвер. Уолтер показал, как его заряжать, как снимать с предохранителя, как целиться так, чтобы поверили в то, что она умеет стрелять и посоветовал в крайнем случае делать первый выстрел в землю, под ноги нападающим.
Первые двое суток Уолтер почти не помнил — он спал, не выключая свет. Просыпался, оглядывался по сторонам и, поняв, что он не в камере, засыпал снова. Эльстер в это время почти все время была рядом. Один раз, проснувшись, Уолтер застал ее спящей на краю кровати. Несколько минут он молча разглядывал ее лицо, на котором лежала печать тяжелой усталости. Под глазами отчетливо виднелись голубые тени. Он почувствовал, как сердце болезненно сжалось от смеси одинаково ярких чувств, окативших, словно прибой. Здесь была колющая вина, царапающая нежность, тяжелая тоска и теплая, золотистая благодарность. Слова теснились в горле, но Уолтер глотал их, продолжая молчать — не хотелось тревожить ее. Вместо этого он просто закутал ее в одеяло и закрыл глаза. Через несколько минут, уже засыпая, Уолтер почувствовал, как Эльстер перевернулась и уткнулась носом ему в плечо. Проснулся он в одиночестве.
Лифт в здании когда-то был, но сейчас от него остались только заколоченные проемы в шахту, куда явно не брезговали сбрасывать мусор. Спуск по лестнице пока что был ему не под силу — его жестоко мутило и с каждым шагом усиливалось головокружение. Эльстер приходилось поддерживать его, и Уолтер отложил свои попытки выйти на улицу.
И все время Уолтер неотступно чувствовал, как темнота, которой он так жадно дышал в тюрьме, осела где-то в легких, расползлась пятном на сердце и затаилась. Он не слышал голосов, не видел галлюцинаций и даже кошмары перестали сниться, но ему казалось, что это лишь передышка.
Его беспокоила рука. Эльстер сказала, что Бекка запретила приводить врача. «Она сказала, что проще вернуть тебя в тюрьму сразу, не подставляя остальных» — виновато прошептала она. Уолтер понимал — нужно полноценное лечение. Антибиотики, мази и главное — квалифицированный хирург. Иначе очень скоро ему понадобится хороший протезист. А Уолтер ни минуты не сомневался в том, что его фотография уже лежит в каждой клинике.
Если бы он был один и имел проблемы с законом только из-за Джека — можно было бы поехать в какой-нибудь город во Флер, найти там врача или протезиста, а потом уехать в какую-нибудь глушь и там переждать. Настоящего убийцу рано или поздно поймают, и он смог бы выбирать любую жизнь. Может, даже вернуться в Лигеплац. Хенрик, наверное, понял бы. И даже Зэла… но он был не один. И все, что ему оставалось — дважды в день перевязывать руку, смазывать рану обеззараживающей мазью и надеяться на то, что молодость, здоровье и остатки веры в собственное бессмертие все же победят.