— Здесь есть кайзерстатские газеты?
— Да, в библиотеке. Но там ничего интересного не происходит. А… Лаура Вагнер застрелилась три дня назад, — с трудом вспомнила Эльстер.
— Лаура Вагнер?! Редактор «Парнаса» застрелилась?!
— Да. Такое всегда случается, когда кто-то начинает копать под «Пташек». Она материал написала о меценатстве Хампельмана, ну ты же знаешь, он приюты сиротские содержал. И Сатердику Штольцу тоже досталось, ну ты помнишь, его сразу за Хампельманом убили. Вот он перед этим воспользовавшись беспорядками в Морлиссе купил у них кучу запчастей по дешевке, в Морлиссе лучшие расходники… а потом их продал.
— Продал?
— Ну да, — зевнув ответила Эльстер. — Продал всю партию с большой наценкой, и купил на эти деньги виллу в Лигеплаце, недолго радовался, подонок.
— Зачем главному инженеру «Пташек» перепродавать огромную партию хороших запчастей?
— У «Пташек» всего хватает — складывать некуда. Поверь мне, Уолтер, эти ребята не бедствуют. Слушай, я зря сказала — тебе нельзя нервничать…
— Я не нервничаю, Эльстер, я, проклятье, в ярости! — он с трудом подавил желание вскочить с кровати. — Пишущие, врачи и Утешительницы неприкосновенны во всех странах, достигших той ступени развития, когда люди уже не ходят на карачках!
— Уолтер, мы сейчас об одних и тех же людях говорим?! Я вот о тех, которые детей под стариков подкладывают, а ты про кого?
Уолтер закрыл глаза. Если Эльстер в свои девятнадцать вела себя как обычная девятнадцатилетняя девушка, то и другие «пташки» должны были соответствовать своему возрасту.
— Прости. Фрау Вагнер была… талантливым человеком. Я в ней видел некую… независимую силу, понимаешь? Выше жандармов, механических птиц и самого кайзера.
— То, что ты сейчас описал, называется не «фрау Вагнер», а «деньги», — проворчала Эльстер. — И у Пташек их столько, что зимой можно печки топить.
Он молчал. Его давно волновал вопрос, который он никогда не задал бы Эльстер. Но вопрос царапал сознание, не давая покоя: Уолтер не мог понять, почему Унфелих до сих пор не убил ее. Бекка говорила, что не знает, как убить Пташку, и сам Унфелих говорил, что это трудно сделать, но Эльстер казалась удивительно хрупкой, к тому же боялась, словно ей постоянно что-то угрожало. Он находил только один ответ. Если Унфелих до сих пор не добрался до нее, значит, убийство должно состояться без свидетелей. Наверное, по этой же причине владельцы механических Соловьев подписывали контракт, обязующий их никогда никого не пускать в дом и не показывать куклу. Чтобы никто никогда не увидел… чего?