Если раньше он не испытывал никаких чувств, убивая Эльстер во сне, то теперь начал наслаждаться этим процессом.
Стал ненавидеть ее все сильнее, и чем сильнее он чувствовал ненависть во сне, тем отчетливее ощущал любовь наяву.
Уолтер боялся. Просыпаясь, он едва сдерживался, чтобы не стонать от ужаса, прислушиваясь к дыханию спящей Эльстер. Она дышала глубоко и ровно. Спала спокойно, и никакие кошмары ее не мучили.
Рука заживала быстро, и Уолтер чувствовал себя почти здоровым. Но с каждым днем разум ускользал все неотвратимее.
Стены давили на виски. Желтый свет раздражал, а белый тревожил. Воздух казался то слишком сухим, то слишком холодным, а каждый звук слышался неестественно отчетливо. Но больше всего его тревожил Джек, а вернее — две горящие в темноте зеленые точки.
«Хочешь меня увидеть?»
«Нет…»
Но он видел. Видел пока только зелень глаз и неясное марево, клочок альбионского тумана, но Уолтер откуда-то точно знал, что еще немного — и туман примет знакомые очертания.
Нужно было уезжать. Уолтер надеялся, что вдали от Альбиона станет легче, а свежий воздух и нормальное питание позволят избавиться от остатков дурмана, и он наконец-то перестанет слышать голоса и видеть призраков.
На четвертый день он встал с кровати и прошелся по коридору без трости и не держась за стену. Эльстер, наблюдавшая за ним, улыбалась так счастливо, будто для нее не имело никакого значения, что короткая передышка заканчивается, и скоро им опять придется бежать в неизвестность.
— Эльстер, я думаю через пару дней нам придется покинуть это место, — осторожно сказал он, возвращаясь в келью.
— А как же имитация? Так и будешь ходить шестеренками наружу?
— Перчатки надену. Ничего, шестеренки увезем с Альбиона и они не будут грустить. Мне… неспокойно. Я не понимаю, почему ничего не происходит, и почему Унфелих до сих пор нас не нашел, но… — Уолтер не хотел признаваться в настоящих причинах своей спешки.
— Если ты говоришь, что надо ехать — поехали, — пожала плечами Эльстер. — Мне здесь тоже не нравится.
Он благодарно улыбнулся и взял с тумбочки чашку с холодным чаем.
— Мне тоже, — признался он. — Душно, тесно и эти стены неизвестно где прозрачные…
— Да! И меня раздражает, еще вчера показалось, что кто-то шепчет.
Чашка выскользнула из ставших непослушными пальцев и, жалобно звякнув, разлетелась голубыми осколками.
— Тебе вчера… что?..
— Да звуки какие-то странные, я думала ты тоже слышишь, — пожала плечами Эльстер. — Перед сном. Как будто шепчется кто-то, сразу много людей, но очень далеко… я думала, это тут голоса так разносятся, а что?