— А ты? Хочешь остаться со мной? — спросил он, откладывая дневник. Прошлое в этот момент имело гораздо меньше значения, чем будущее. На дирижабле у них уже произошел похожий разговор, но тогда он был скорее похож на шутку.
— Я… я… — пробормотала она, пряча взгляд, и Уолтер ясно различил какую-то внутреннюю борьбу.
— Только честно, — предупредил он, — не боясь, что у меня от расстройства рука отвалится. Ее крепко пришили.
— Уолтер, я не снюсь этому вашему, у меня никогда не будет детей и я работала в борделе, — напомнила она.
— Если это все, что тебя смущает, то я нищий со склонностью к алкоголизму и сумасшествию, а мой брат у себя в подвале вивисекции проводил. Еще не известно, кто из нас более завидная партия.
— А я еще и вру.
— Мы все врем, — фаталистично пожал плечами Уолтер, протягивая руку к дневнику. Прикосновение к прохладной шершавой коже обложки почему-то вызвало отвращение.
Ему не хотелось заставлять Эльстер отвечать на такие вопросы. В конце концов неизвестно было даже выживут они или нет. Может быть Унфелих ночью проберется каким-нибудь тайным ходом и пристрелит обоих. Это пока Уолтер был альбионским аристократом его нельзя было убивать и приходилось считаться с тем, что он не должен быть свидетелем убийства. Если отец подписал отречение — Унфелих может даже не прятать его труп, бродяга без имени и рода никому не интересен.
Он не заметил, как она встала с кресла и положила ладонь на дневник.
— Хочу, — ее глаза отражали мягкий желтый свет, и Уолтер вдруг забыл все слова, которыми собирался отвечать.
— А Джейн Бродовски была не худшим, что ты мог придумать, — голос Джека был далеким, приглушенным и не имел никакого значения.
Дневник с глухим стуком упал на пол и рассерженно зашуршал страницами, когда Эльстер задела его подолом юбки.
Уолтер не помнил, чтобы хоть раз целуя девушку ему удавалось отрешиться от всего мира и полностью потерять себя. Вот как должен был умереть лорд Уолтер Говард — никакое не безумие приносила любовь, а спасение.
«Ты целуешь ее и забываешь себя, — полоснули сознание словно плетью слова Джека, — а потом вокруг только кровь и страдания…»
Но не было никакой крови и никаких страданий. Он оставит на Альбионе свои кошмары, снова сбежит от Уолтера Говарда, а может быть даже навсегда похоронит его в этой келье. Если только Эльстер и правда останется рядом. Ничего не будет нужно, ничто не будет иметь власти над его разумом, только эта женщина, совершенная мечта Эриха Рейне.
— Значит, мы все решили. Осталось избавиться от этого странного человека в дурацких очках, и будем жить счастливо, — улыбнулся он, отстраняясь. Эльстер как кошка потерлась кончиком носа о его подбородок и встала с кровати.