Как описать чувство, которое вызывает ее случайный взгляд, смущающий больше, чем случайное прикосновение? Где найти слова, чтобы описать дрожь, которую вызывает ее голос?
Я думал, у меня нет сердца. Но теперь я чувствую его присутствие в своей груди удивительно ясно, и чувствую, как отчаянно оно болит, и болеть будет до самого Альбиона, где я наконец-то предложу его Кэтрин.
…
Уолтер читал эти слова со смесью стыда и облегчения. С одной стороны он бестактно подглядывал в душу Джека, а с другой — видел в его словах отражение собственных чувств, которые были далеки от безумия. Человек, который писал эти слова, не мог быть убийцей Кэт.
— Но знаешь что, Уолтер? — горько усмехнулся Джек. — Не знаешь. А Эрих Рейне когда-то был вынужден мараться о такой же сброд…
Уолтер с трудом сдержался, чтобы не рыкнуть на него. Почему-то стало заранее тошно.
…
Эрих Рейне когда-то был вынужден мараться о такой же сброд. Хорошо, что биологически это все же люди. Они реагируют как люди, живут в иллюзии, будто их культура и традиции представляют хоть малейшую ценность, а что важнее всего для меня — как люди сходят с ума.
Сегодня привезли новую партию пленных. Эта война нужна нам, нужна, как никогда. Тот, кто верит в сказки об Эрихе Рейне, ставившем эксперименты над альбионскими нищими, попросту глуп.
Как хорошо, что большинство людей глупцы. Роверик Чойс, который настрочил свою изобличающую книжонку, «Ночной кошмар механической птицы» по заказу самого Рейне — прекрасное доказательство того, как легко манипулировать толпой без всяких капель.
Никаких нищих-добровольцев не хватило бы для такой масштабной работы. Такие задачи всегда решаются одинаково.
Война Журавлей десятилетия назад принесла нам небывалый прорыв. Механические протезы, механические люди. Я не возьмусь осуждать Рейне — он был великим человеком. Он создал человеческое подобие, а люди уже распорядились им в силу своих скудных возможностей.
Но каждый прорыв должен влечь за собой следующий.
Нам нужна была новая война.
Конечно, война с Гунхэго — плохой вариант. Гунхэго покупает столько альбионского опиума, что найти среди пленников тех, кто не имеет резистентности к наркотикам, становится практически невозможно. Мне нужны только «чистые» подопытные — насколько чистой может быть подобная дрянь.
Я предложил проект оружия нового типа.
Правительство отправило заказ на штамм вируса, устойчивого к транспортировке, температурам и способного жить вне носителя достаточно долго, чтобы найти нового. Им действительно казалось, что это хорошая идея.
Разработка подобного вируса может занять годы и потребует огромного количества материала. Где взять столько людей для опытов, где взять столько врачей, не поддавшихся ложной этике? А потом что делать с территориями, заваленными зараженными трупами? А самое главное, что делать, если вирус мутирует и мы не успеем улучшить вакцину? Альбион уже пустел из-за эпидемий в прошлые века.