Эльстер сидела напротив, опустив голову и сцепив руки в замок. Ему показалось, что она разглядывает кружево манжет.
До вокзала они доехали без приключений, но выходя из экипажа Уолтер с трудом сдерживался, чтобы не схватить Эльстер за руку и не сорваться на бег. Чужой взгляд, тяжелый, испытывающий, словно прилип к коже, проклевываясь нервным зудом. Мысль о том, что неплохо было бы заменить на протезы остальные части тела, лишь бы не чувствовать его, становилась все настойчивее.
— Патер Ливрик? — послышался в микрофоне встревоженный голос Эльстер. Уолтер только махнул рукой — идем.
Вокзал не зря сравнивали с сердцем Альбиона. Огромное, полукруглое здание из темного стекла и правда кому-то напоминало вырванное из груди брошенное на землю черное сердце, разбросавшее неестественно длинные вены и артерии. Но Уолтеру всегда казалось, что Вокзал похож на паука, притаившегося в рельсовой сети.
Туман был здесь особенно плотным. Поезда — несуразно огромные, закопченные змеи — спали, прижавшись к рельсам и выдыхая ядовитый дым. Все на расстоянии вытянутой руки скрывалось в сплошной серости, а призраки людей и нависающее над головой здание Вокзала только усиливали тревогу. Уолтер не сразу заметил, что напуганная Эльстер взяла его за левую руку. Хотел забрать, чтобы не привлекать лишнего внимания, но потом пригляделся и слегка сжал пальцы, жалея, что не чувствует ответного прикосновения. Она выглядела совсем юной, хрупкой и напуганной — Уолтеру просто не хватило духа ее оттолкнуть, и он решил, что жмущийся к наставнику министрант, пораженный величием Альбиона, не вызовет подозрений. Мысль о том, что говорила об отношениях клириков с помощниками сама Эльстер, он с раздражением отогнал.
— Все будет хорошо, — выбрал он безликие, но теплые слова, постаравшись вложить в них все остальные, которые не мог сказать.
— Да, патер Ливрик, — отозвалась Эльстер, и голос у нее был совершенно несчастный.
На самом деле в подобных предосторожностях толка было немного — вокруг стоял монотонный шум.
Грохотали по рельсам поезда, скрипели экипажи, переговаривались проходящие мимо люди, и Уолтер постоянно слышал в микрофоне обрывки разговоров. Он крепче сжал руку Эльстер — чем ближе они подходили к Вокзалу, тем сильнее становилась тревога. Вокзал прятался в туман и звуки, почти лишая зрения и слуха. Уолтер, успевший привыкнуть к золотистому, теплому покою Колыбели, смотрел на возвышающееся над ним здание, как на маяк.
Люди-тени возникали из тумана и тут же исчезали. Вокзал словно выдыхал их вместе с черным дымом и казалось, что стоит остановиться — и толпа попросту снесет тебя, утянув обратно на полутемные улицы, с которых только что удалось вырваться.