— Это что?! — сипло спросил Бен, прикрывающий напуганную Зои.
— Котик. Лучший мышелов из всех, кто у нас был за три десятка лет, — с гордостью ответила Лора. — Главное было правильно назвать. Котеночком его совсем взяли, возвращались с казни…
— Дайте-ка угадаю, — проворчал Уолтер, глядя коту в глаза.
— Подобрали, когда с площади шли, там как раз повесили этого маньяка, Джека Говарда…
Кот утробно заурчал, распушившись еще больше. А потом открыл пасть, обнажив белоснежные клыки едва ли не в полпальца длиной и почти беззвучно зашипел.
— Славный котик, — одобрил Уолтер. — Бешеный темперамент, весь в тезку. Вы в Эгберте живете?
— Возвращаемся к моей сестре с Альбиона, — слегка удивленно отозвалась Лора. — Несколько лет ее не видели…
— И что, неужели он согласился жрать альбионских мышей? — скептически спросил Уолтер.
— Конечно, чем альбионские мыши хуже эгбертских? — подал голос Бэрр.
— Джек Говард бы с вами поспорил, — криво усмехнулся Уолтер. — Видимо, это были социально неблагонадежные мыши.
Остаток дня прошел довольно мирно. У Лоры в корзинке оказались пирог, завернутый в чистое полотенце, головка сыра, каравай и расписной горшок с топленым маслом. Уолтера все еще мутило от одного вида еды, а Эльстер смотрела на Лору с неприкрытой враждебностью и категорически отказалась есть. Уолтер снова молча поблагодарил Спящего за привилегии, которые давал ему сюртук и заявил, что они соблюдают пост.
Зои смотрела на Лору влюбленными глазами и застенчиво улыбалась, а когда она вытащила из кармана несколько дешевых конфет в ярких бумажных фантиках — бросилась ей на шею. Эльстер следила за сценой с едва заметной ревностью. Уолтер видел, что ее все сильнее раздражают новые попутчики, но уже утром поезд должен был прибыть на Лоу.
Ночью Уолтер не спал, рассеянно обнимая Эльстер, положившую голову ему на колени. Он пил чай, по вкусу больше напоминавший заваренную пыль, добавив в него десять капель тоника и пытался читать дневник. Но с каждой минутой у него все больше слезились глаза, а слова никак не желали складываться во что-то осмысленное.
Сон не приходил, но почему-то нарастала тревога. Уолтеру казалось, что там, в соседних купе, все громче и громче спорят люди, много, много людей, десятки голосов нарастали, словно шум прибоя.
Вагоны третьего класса. Студенты, рабочие, Идущие — все они любили пошуметь среди ночи. Да что там, вдохновенные речи Бена вчера тоже наверняка кому-то мешали спать.
И все же все сильнее нарастала тревога. Голоса пугали, царапали изнутри, путали мысли, растягивая их словно лески на рыболовных крючках.