— Ш-ш-ша-а-айсэ… — прошипел, переворачиваясь на спину. — Шайсэ! — рявкнул он, швыряя в стену вторую подушку. — Дер-р-р шванцлучер! Фик дихь инс кни!
Он закрыл руками лицо и истерически расхохотался. Перевернулся и упал с кровати, ударившись затылком, но продолжил смеяться, явственно различая в собственном голосе нехорошие нотки.
— Какой кайзерстатский господин шванцлучер с утра пораньше? — ошеломленно спросила его Эльстер, стоящая в дверях.
— Тот же, которому надо поиметь себя в колено, — прошипел Уолтер, не отнимая рук от лица. — Я так больше не могу, Эльстер, это невыносимо… Иди ко мне, — позвал он, протягивая к ней руки.
Она прижалась к нему — живая, теплая, вовсе не знающая, как шевелились ее посеревшие губы и застывали слезы на похолодевшем лице.
И уж точно ничего не знающая о его милосердии.
На ней была длинная голубая рубашка и дурацкие чулки в бело-красную полоску. Он прижимал ее к себе, пытаясь одной рукой собрать все доказательства ее реальности и боялся, что это окажется сном, а то — явью. Они мешались все сильнее, и вовсе не было похоже, чтобы отрава собиралась выводиться. С самого заключения ему становилось хуже и хуже.
Если раньше видения носили отпечаток абсурда, то этот кошмар был слишком логичным.
Эльстер рассказала о своем прошлом, и Унфелих из безликого преследователя превратился в настоящее чудовище, монстра, который заставит ее страдать.
Который отнимет ее у него, не дав ничего исправить, защитить и спасти.
Но Унфелих не мог знать о болезни Зои. Сознание подбрасывало ему подсказки.
Вот почему он умолял убить его, почему так и не бросился на Унфелиха — он не встретился с противником, а застрял в собственном кошмаре, где действуют совершенно другие законы.
Он торопливо расстегивал пуговицы на рубашке Эльстер, касаясь губами каждой, истерически, будто боялся не успеть. На последней замер.
— Спящий, какая прелесть, — улыбнулся он, разглядывая подвязки с маленькими красными бантиками.
— На вокзале Идущие тряпками торговали, этот набор так неосторожно лежал сбоку…
— Бессовестная воровка, — прошептал он, аккуратно расстегивая застежку подвязки и стягивая чулок.
Прижался щекой к ее колену и прикрыл глаза, скользя кончиками пальцев по ее коже.
— Я тебя убил, — сообщил он.
— Да ты вроде давно этим грешишь, — серьезно ответила она.
— В этот раз было… по-другому. Эльстер, я схожу с ума. Я опасный сумасшедший, и мне это очень надоело.
— Вот же ж незадача, Уолтер, — все так же серьезно ответила она, снимая рубашку. — Тогда нам надо успеть насладиться обществом друг друга, чтобы тебе было что вспомнить, когда ты меня убьешь.