Где-нибудь в частной интернет-переписке люди могут позволить себе какие угодно эксперименты с пунктуацией. Но здесь речь идет о публичном жанре. Волей-неволей сотни тысяч людей «утыкаются» глазами в эту пунктуационную ошибку. Одни, может быть, и воспринимают ее как креативный эксперимент (в чем есть большие сомнения), другие же видят в ней ошибку. И никак иначе.
Неймеры игнорируют этих «других». В сущности, нарушается их, этих «других», которых большинство, право жить в нормативной языковой среде. А это — их гражданское право! Отсутствие тире там, где оно необходимо с точки зрения нормативной пунктуации, — это онтологически, глубинно то же самое, что и использование нецензурной лексики или противоречащее нормам приличия поведение!
И здесь встает вопрос о границах нейминг-свободы. Вопрос очень тонкий, деликатный, непростой. И отнюдь не такой уж и праздный, как может показаться. Это такое же право человека на политкорректность, как и все остальные. «Я гражданин, плачу налоги и имею право жить в нормосфере! Извольте использовать КЛЯ в публичном пространстве!» Любой человек может заявить об этом своем праве. И в ближайшие годы все эти проблемы всплывут, и еще как!
5.2. Нейминг в пространстве диалектов и социолектов
Помимо зоны литературного языка — в его письменной и устной разновидностях — существует обширнейшее пространство языка нелитературного. Это — пространство так называемых лектов, т. е. «мини-языков». Традиционно различают территориальные лекты (диалекты) и лекты социальные (социолекты).
Диалекты дифференцируют язык по территориям. Диалект — это «местный язык», обычно — сельской местности. Использование диалектных слов и выражений в нейминге, может быть, и не так актуально, хотя выразительно-изобразительный потенциал диалектной лексики огромен и использование диалектизмов, например, в региональном нейминге может только приветствоваться.
Кроме того, в современном нейминге широко используются фонетические диалектные черты. Причем чаще стереотипно и неудачно.
К примеру, когда в каком-нибудь рекламном ролике создается образ «человека из народа», он обязательно окает. То есть произносит не «к[а]рова», а «к[о]рова». Это устоявшийся стереотип. Иногда «фонетический портрет» такого «селянина» просто смешон с точки зрения диалектологии. Много раз нам приходилось слышать в роликах и в аудиорекламе, как этот окающий персонаж параллельно произносит вместо взрывного [г] щелевое [у], а вместо губно-зубного смычного [в] губно-губное щелевое [to], что является отчетливой чертой южнорусского диалекта. (Чтобы было понятнее: так М. С. Горбачев произносит свою фамилию [уарбачосо], а он — южанин). Оканье же — черта северных диалектов. Например, Горький — с севера, с Волги. А Горбачев — с юга, со Ставрополья. Подобный диалектный гибрид (смесь Горького с Горбачевым) по природе невозможен. Но авторов текстов это не смущает. Это то же самое, как передавать грузинский акцент как еврейский, а американцам приписывать грассирующее французское [г].