— Мне все равно, как вам удобнее.
Распаковав чемодан и разложив свои вещички, Кирилл вышел познакомиться с поселком. Прежде всего его почему-то заинтересовал особняк Полипчуков, соседствующий с усадьбой тетки Лизаветы. Впрочем, здесь, со стороны улицы, его так же скрывал сплошной забор. Ничего нельзя было рассмотреть и сквозь массивные ворота с глухой калиткой, на которой красовалась блестящая табличка с грозным предупреждением о «злой собаке».
Кирилл прислушался. Из-за забора не доносилось ни звука. Однако не успел он отойти на несколько шагов, как там раздался шум мотора, а вслед за тем ворота раскрылись и из них выкатил мотоцикл с широченной коляской, доверху нагруженной коробками и корзинками с ягодами, помидорами, свежими огурцами, зеленым луком и громадными букетами цветов, заключенными в марлевые пакеты.
За рулем мотоцикла восседал плотный коренастый мужчина в черном пластмассовом шлеме, за спиной у него примостилась маленькая худенькая женщина с красным изможденным лицом и грубыми обветренными руками. Мужчина соскочил наземь, плотно прикрыл ворота, и через минуту мотоцикл скрылся из глаз, оставив за собой сизое облако скверно пахнущего дыма.
Кирилл пошел дальше вверх по улице, если можно было назвать улицей широкую, сплошь поросшую травой дорогу, вдоль которой по обе стороны выстроилось несколько разномастных, сложенных из дикого камня домов, плотно обсаженных яблонями, айвой, черешней, фундуком, меж которых без всякого порядка пробивались кустики перца, помидоров, вились плети арбузов и дынь.
Двери большинства домов были раскрыты настежь. Но ни возле них, ни на самой улице не было видно ни души, хотя солнце поднялось уже довольно высоко и обещало погожий жаркий день.
Кирилл прошел всю улицу до конца и остановился возле небольшого родничка, заключенного в аккуратный сруб с легким навесом из позеленевшей черепицы. Дальше дорога шла круто на подъем, теряясь в молодом сосняке, сплошь окаймляющем нижнюю часть горы. Эта узкая тропинка, петляющая меж янтарно-красных стволов, будто манила окунуться в пахучую прохладу, напоенную смолистым ароматом. Но Кирилл вспомнил о ждущем его завтраке и повернул обратно, к дому своей гостеприимной хозяйки.
Прибрежный нравился ему все больше и больше. Даже глухой забор Полипчуков не казался уже столь мрачным и гнетущим. Тем более, что теперь, когда он снова проходил мимо него, там, за воротами, послышалось вдруг радостное, а отнюдь не злое, повизгивание собаки и прозвучал в ответ очень приятный девичий голос.