Возможно ли?!
— Огги! — вскрикнул он, бросаясь к ней.
Девушка вздрогнула. Глаза ее широко раскрылись. Губы изогнулись в страдальческой полуулыбке. Крупная слеза покатилась по бледной щеке.
— Кирилл! Кирюша… Как вы… Как ты узнал, что я только что молила Бога… — Она шагнула ему навстречу и прижалась лицом к его груди, не в силах подавить нахлынувшие рыдания.
— Огги, милая, родная, что с тобой? Что случилось? Почему ты здесь? — шептал он, легонько поглаживая ее по голове.
— Папа… мой папа… Нет больше папы, Кирюша, — смогла наконец она выговорить сквозь приступы рыданий. — Я похоронила его на днях. И вот теперь… Теперь я одна на всем белом свете.
— Не говори так, Огги! Я знаю, тебе тяжело. Тебе безумно тяжело. Но… Ты не одна. Ты никогда не будешь одна, потому что… Словом, с сегодняшнего дня, с этой самой минуты ты моя жена.
— Кирюша, хороший мой, но ты же знаешь, что мама…
— Я знаю только, что больше не покину тебя ни на один день и не пожалею жизни, чтобы никому никогда не дать тебя в обиду.
— Спасибо, Кирюша. И все-таки не торопись связывать себя такими обещаниями. Я должна рассказать тебе такое…
— Ты все расскажешь, когда мы вернемся домой.
— Куда домой? О каком доме ты говоришь? Ведь я…
— Я говорю о доме, где живу сам, и где теперь будешь жить со мной и ты.
— Нет-нет! — Она в испуге отстранилась от него. — Сначала выслушай меня. Выслушай сейчас. Сядем вот сюда, на скамеечку, и поговорим.
— Ну, хорошо, — согласился Кирилл.
— Так вот, стоило мне подняться на перевал, — начала Огги свой рассказ…
Стоило ей подняться на перевал и раскрыть медальон, как тонкая световая полоска чуть поколебалась и уперлась прямо в лежащее далеко внизу селение. У Огги перехватило дыхание от волнения. Значит, там, в этой утопающей в зелени деревне с высокой белой церковью и живет ее отец.
Если бы так! Но путеводная полоска убедительно указывала не на расположенный неподалеку, прямо под ней, поселок и не на большой задымленный карьер на противоположном склоне, а именно на это, лежащее чуть в стороне и почти в самом низу долины селение, к которому, по-видимому, и вела правая развилка тропы, круто сбегающая к поднимающимся невдалеке кошарам.
— Ну, Дэзи, вперед! — тихо скомандовала Огги. — Я знаю, ты устала. Но мы должны, обязательно должны еще до наступления ночи добраться вон до этих домов, чего бы это нам ни стоило.
Дэзи лизнула ей руку и затрусила вниз. Огги последовала за своей верной спутницей.
Впрочем, путь вниз по склону оказался не столь уж трудным, и еще до наступления сумерек они вступили на широкую улицу села. Но как быть дальше? Как спросить о человеке, который поселился здесь около двух десятков лет назад и, следовательно, ничем не выделяется средь прочих жителей, человеке, который неизвестно чем сейчас занимается, неизвестно как одевается, как выглядит? Разве показать вон той группе женщин, столпившихся у источника, сразу за которым начинается дорога в лес, фотографию отца?