— Постойте, Елизавета Александровна. Вы говорите, девочку большенькой подкинули. Она и ходила, и говорила. Значит, ей годика три-четыре было?
— Вроде того…
— Так какой же она подкидыш? В таком возрасте ребенок мог сам прийти в поселок. Мог заблудиться, мог потерять отца или мать, мог, наконец, просто убежать из дома. Почему никто не попытался разыскать его родителей?
— Искали, как не искать. Даже милиционер приезжал из города. Нигде — ничего!
— Ну, а сама она? Сама что рассказывала?
— Что рассказывала! Говорю тебе, она ни слова ни по-русски, ни по-украински, ни по-грузински. Лопочет что-то по-своему, а никто ничего не поймет. И она не понимает. Потом, месяца два спустя, из самой Москвы приезжал этот… Как его? Полу… Полы…
— Полиглот?
— Вот-вот, полиглот. Так он, сказывают, полдня с ней провозился, чуть ли не на сорока языках старался говорить. И все без толку. Так и осталась она у Полипчуков. Со временем и говорить по-нашему научилась. И Игната со Степанидой отцом и матерью стала звать. А как была нелюдью, так нелюдью и осталась. Ты вот говоришь, что-то там на душе у нее. А может, и нет в ней христианской души-то? Может, отроду она нехристь какая: арабка или бусурманка?
— Что из этого. Дети своих родителей не выбирают. И не ее вина в том, что девочка осталась сиротой. Как и в том, что судьба связала ее с Полипчуками.
— Не знаю, не знаю, а только не лежит у меня душа к ней, и все тут. Не наша она какая-то, не тем миром мазана. Ну да бог с ней…
— Вот именно. Не нам судить ее. Да и ни к чему. Пойду-ка я лучше искупаюсь.
— Иди, иди. Заговорила я тебя, — тетка Лизавета принялась убирать со стола, а Кирилл быстро переоделся и пошел к морю.
Солнце поднялось уже довольно высоко. Роса на траве обсохла. Море вдали сверкало и переливалось всеми тонами сине-зеленых цветов спектра. А из головы у Кирилла все не шло то, что он только что узнал о своей таинственной соседке.
Откуда, все-таки, взялась здесь девочка-ребенок? Кому понадобилось привести или привезти ее в такой заброшенный в глуши поселок? И зачем? Что за тайна окружает эту красивую гордую смуглянку? Уж не этот ли сюрприз имел в виду Сергей, когда уговаривал его поехать в Прибрежный?
И захотелось еще раз увидеть ее, рассмотреть поближе, попробовать понять, что же было в ней такого необычного и в то же время неотступно притягательного.
Однако пляж был пуст. Девушка, очевидно, ушла далеко за мыс или скрылась в прибрежных зарослях.
— Вот досада! — посетовал Кирилл. — Надо было сразу пойти за ней. А впрочем… Что бы я сказал ей сейчас? Как подошел, с чего начал разговор? А сидеть и молчать рядом с девушкой на абсолютно пустом пляже… Нет, хорошо, что она ушла. И все-таки…