Мими хорошо рисует, ее рисунки и этюды всегда выполнены в не совсем понятной матери Эмилии манере: на первый взгляд — яркие размытые пятна. Чтобы понять, что нарисовано, надо отодвигать рисунки подальше, тогда эти пятна складываются в залитый солнцем сад, или корабли с разноцветными парусами, или диковинных птиц на ветках.
— Где ты видела, Мими, такие рисунки?
— У художника, который написал мамин портрет, мне он очень нравился. Меня брали несколько раз в его мастерскую, и он рассказывал мне, как смешивать краски и как сделать так, чтобы на картине все казалось живым. Мы ведь не видим линии, контуры предметов складываются из разноцветных пятен, не правда ли, матушка Эмилия?
— Не знаю… Я привыкла к другим картинам, Мими. Но ты рисуй так, как нравится тебе.
— А сестра Луиза сказала, что это все от дьявола. Разве красота от дьявола?
— Нет, Мими, красота от Бога.
Мими благодарно улыбается матери Эмилии, а настоятельница с нежностью узнает и эту улыбку, и манеру быстро взглядывать от рисунка в глаза собеседнику. И уходит, погружаясь в многочисленные дела, стараясь отвлечься от воспоминаний.
В последнее время к Мими и Зузу стала присоединяться Дениз. Она казалась совсем взрослой рядом с ними. Эмилия знала, что Дениз живется нелегко. Она не живет в монастыре на полном пансионе и по выходным дням вынуждена помогать тетке, потому что осталась без родителей. Семья ее была когда-то богата и знатна, а сейчас ей приходится участвовать в добывании денег на собственную учебу. Дениз заметно тяготится жизнью в монастыре, ей, похоже, интересны только истории, которые пересказывает Мими. Она слушает их совсем не так, как Зузу: задавая бесчисленные вопросы и даже немного подпрыгивая от нетерпения. У Дениз лицо делается внимательным, она ловит каждую деталь рассказа, а когда Мими заканчивает, сумрачно оглядывает монастырский сад, окруженный каменной стеной.
Эмилия вздохнула: не знаю, хороша ли эта дружба. Пожалуй, надо поговорить с Дениз, узнать, как у нее сейчас складываются отношения с теткой. Сестра Луиза очень хвалила мадмуазель Жервезу за строгость по отношению к Дениз и за то, что она учит племянницу зарабатывать себе на жизнь собственным трудом. «Ну хорошо, — подумала Эмилия, — с Дениз я сегодня поговорю, она как раз вернулась от тетки. А Мими? Как с ней быть? И что случилось с Франсуа?»
Эмилия и не заметила, как позволила себе назвать по имени отца Мими. Много лет она себе этого не разрешала: все осталось далеко в юности. И только приезд Мими в монастырь два года назад, сдержанное объяснение причин этого приезда, белые розы, присланные Франсуа в подарок перед отплытием, оживили воспоминания. Когда розы начали увядать, одну она не смогла выбросить, заложила ею страницы томика Верлена, стихи которого он когда-то любил читать ей вслух во время прогулок по парку. Они жили по соседству и этот парк разделял поместья их родителей.