Уже на ходу ее спутник извлек откуда-то огромные перчатки черной кожи со смешными раструбами, на голове у него оказалась кепка, на лице — глазастые очки с ремешком вокруг затылка. Аристид не стал казаться от этого менее красивым, наоборот, весь этот странный наряд только придал ему еще больше таинственности. Дениз подумала, что надо о чем-то говорить, но о чем? Внезапно она оказалась в полной власти этого, по сути абсолютно незнакомого ей, человека. Такого галантного, такого красивого, но совсем чужого. Может быть, спросить его, откуда он родом? Или куда они едут? Или это уж совсем глупый вопрос? А, вот! И она спросила, как называется автомобиль.
— Это «маклафлин бьюик», Дениз. Американская машина. Мы, французы, пока не умеем делать таких замечательных крошек. 12 лошадиных сил! Сделана по специальному заказу.
— А куда дрова кладут? Или она на угле ездит?
Шато-Икем рассмеялся и Дениз поняла, что сморозила глупость. Что он теперь будет о ней думать? Что она — простая провинциальная дурочка? «Не понимаешь, так молчи, — обругала она себя. — Мало тебе тетка говорила: промолчишь, за умную сойдешь». Смутившись, Дениз примолкла, пропуская мимо ушей объяснения Аристида, что машина ездит на бензине, а бензин получают из нефти, а нефть качают из земли. Когда Аристид закончил (он не стал углубляться в детали конструкции двигателя внутреннего сгорания, понимая, что его спутница сейчас не особенно расположена к обсуждению последних новинок технического прогресса), беседа их на некоторое время прервалась. Возникла пауза, если только паузой можно назвать молчание, заполненное непрерывным грохотом и треском мотора.
Дениз опасалась заводить новый разговор из боязни опять оконфузиться. И она молчала, хотя и начала вдруг умирать от любопытства: ей ужасно захотелось узнать, где же находится киностудия, куда они едут, какую роль ей предстоит играть и придется ли для этого учиться скакать на лошадях и прыгать на ходу с поезда. А также с кем ей придется целоваться по ходу действия и надо ли будет держать на руках собачку.
Но пауза оказалась недолгой. На этот раз Аристид сам завел беседу. Его почему-то очень интересовала семья Дениз, ее родители, дальние предки. Он, казалось, очень радовался ответам девушки о роде де Каркассонн. А вот рассказы о тетке, о магазине мсье Клоделя его интересовали не очень и даже огорчали. Зато он подробно расспрашивал о монастыре, о школьных предметах, об оценках Дениз.
Говорить приходилось громко, перекрикивая шум мотора, часто переспрашивать, и это ужасно утомляло спутников. Разговор, наконец, утих. Аристид вел машину, напряженно вглядываясь вдаль (уже начинало смеркаться) и отчаянно стараясь удержать автомобиль на ухабистой дороге. Дениз молчала, погруженная в собственные размышления и переживания.