Но я уже закрыла дверь. Чтобы нос к носу столкнуться с Ханом.
— Ты что тут делала? — спросила он так, словно имел на это право.
Ни «здрасьте» тебе, ни «до свидания». Как в первый день знакомства, укротитель пытался командовать и контролировать каждый мой шаг.
Я, как и прежде, не собиралась поддаваться.
— А ты? — переспросила сердито. — Что тебе понадобилось в этом отсеке?
Хан перемялся с ноги на ногу и как-то смущенно произнес:
— Тебя искал.
Странно было видеть его таким. Видимо, смерть Матисы повлияла на нашего бравого капитана сильнее, чем он пытался показать. А, возможно, дело в чем-то другом. Как вариант, в том поясном украшении, что порвалось по время схватки с кошкой.
— Для чего? — спросила я, теряя бунтарский тон. — Если ты о тренировках, то не волнуйся — все движения помню прекрасно. Могу даже изобразить кое-что новенькое.
Он посмотрел так, точно тоже хотел предложить нечто особенное. Не имеющее никакого отношения к выступлениям. Обхватил ладонями мое лицо, повертел из стороны в сторону. Заглянул в глаза.
— Как твое здоровье? — спросил тоном эскулапа. — Ничего необычного не чувствуешь?
— Да нет, вроде, — соврала я.
Не признаваться же в том, что чешусь, как сумасшедшая. Еще посоветует пойти помыться. Или посмеется — как Ар.
Хан кивнул и оставил мое лицо в покое. Отошел на шаг и засунул руки в карманы брюк, но мне показалось, будто пальцы его предательски дрогнули. А еще лицо стало грустным и отчужденным.
— С чего ты взял, что мне должно быть плохо? — спросила я на всякий случай.
— Не плохо, хорошо, — сообщил Хан. — Мне бы захотелось, чтобы тебе было хорошо. Всегда.
— Что? — опешила я.
— Да так, не обращай внимания, — нерешительно улыбнулся он. — Последние события разбередили старые раны, вот мерещится то, чего не может случиться. Не обращай внимания.
Легко сказать. Говорит загадками, ведет себя странно и ничего не объясняет.
— Ас тобой все хорошо? — я решила проявить вежливость.
— Жить буду, — пообещал он. Повернулся ко мне спиной и направился в сторону отсека с ареной, бросив на ходу: — Через земной час жду тебя на тренировку. Не опаздывай.
Я не ошиблась, мое тело не позабыло, как выполнять команды дрессировщика. А сердце помнило, как трепетать при одном звуке его голоса. Вновь пришлось полностью сосредоточиться на работе и выбросить из головы остальные мысли. По крайней мере, я постаралась это сделать.
Мы с Ханом больше не разговаривали и упорно делали вид, будто не помышляем о близости. И все же напряжение между нами все возрастало. Стоило соприкоснуться руками или позволить себе быстрый взгляд, и между нами пролетали искры, готовые в любую секунду разжечь неукротимое пламя страсти.