— А я жалею, что не сдох там, на рудниках. Когда мне сказали, что крылья не спасти и их придется ампутировать, мир мой перевернулся. Может быть для тебя, землянки, это кажется пустяком… Но Антерианцы гордятся своим отличием.
Я поднялась с места и подошла к Хану. Нерешительным жестом провела рукой по его волосам, опустила ладонь на спину.
— Это не пустяк, но и не главное твое достоинство, — произнесла утешающе. — В тебе есть то, что никому не отобрать: честь, мужество и неистребимая воля к жизни.
В тот момент я словно отключила все защитные системы, что оберегали меня от влечения к Хану. Позволила себе слабость. Призналась даже не в любви — в преданности, в слепом обожании. Дикая пантера признала своего вожака и готова была последовать за ним хоть в самое пекло. Да и что мне огонь, когда я постоянно живу в этой стихии. Пламя вокруг и внутри меня.
— Ты так и не сказал, что случилось с крыльями Анкора, — напомнила Хану, прежде чем мое сознание окончательно затуманилось от близости.
— Он считал себя обязанным и попросил хирурга ампутировать и ему крылья, — упавшим голосом признался Хан. В словах его было столько горечи, что у меня сжалось сердце. — И не сообщил мне о принятом решении. Как будто потери нижних конечностей ему было мало.
Несмотря на приятное оцепенение, я вздрогнула. В тысячный раз убедилась, что Анкор не совеем адекватен. Вернее — совершенно неадекватен. Нет, я, конечно, понимаю, он чувствует себя признательным Хану и боготворит его. Но вот так уродовать себя ради того, чтобы стать ближе к объекту поклонения — истинный бред.
— Он не должен был так поступать, — я ограничилась коротким замечанием. — Его поступок лишен логики.
Хан кивнул, соглашаясь. Уткнулся лицом мне в грудь и обхватил за талию. По- медвежьи, неуклюже — в его поведении не было намека на эротику. Скорее, желание найти поддержку и понимание. Такие, казалось бы, простые вещи нужны всем нам. И инопланетянам, и людям.
— Я испортил Анкору жизнь. И всем тем, кто был со мной на Граере, — продолжил терзаться Хан. Поднял на меня взгляд и добавил: — Не желаю, чтобы это повторилось с тобой. Как бы мне ни хотелось, чтобы ты осталась — знаю, что в родном мире тебе будет лучше.
Это все я уже слышала. И разумом понимала, что Хан прав. Но упрямое человеческое сердце не желало признавать правоту разума.
— Порой мне кажется, что прежняя жизнь на Земле не многим отличалась от той, которой живу сейчас, — призналась я. Запустила пальцы в волосы Хана, улыбнулась. — Тоже была циркачкой, рядилась в костюмы, которые не выбирала, и выступала перед людьми, лица которых не могла вспомнить на следующий день. Знаешь, я ведь училась на повара-кулинара, мечтала приносить людям радость.