Добавил Дмитрий смутился и потупил взгляд.
— Прости, — только и проронил он. — Я полагал, что ты специально показалась мне такой.
— Нет, это не так, — вздохнула Милана. — Если бы мне удалось найти подходящего мужчину, я бы хотела, чтобы он принимал и любил обе мои сущности.
Дмитрий тяжко вздохнул, услышав ее заявление. Подобная прямота была ему в новинку.
— Многие из моих знакомых женщин идут к поставленной цели любым путем, а обман для них — часть естественного поведения, — проговорил он. — Так почему бы и тебе не прикинуться обычной и не поискать себе достойную пару?
Милана надула пухлые губки.
— Я не стану обманывать человека, притворяясь тем, кем не являюсь в действительности. Ежели нет в мире яви мужчины, способного любить меня целиком и полностью, то мне лучше навсегда остаться монстром.
— Я не говорил тебе, что ты монстр, — спохватится Дмитрий.
— Это было написано у тебя на лице, — заметила Милана.
Селиванов не сдался:
— Если ты говоришь о нашей первой встрече, то да, признаюсь, я немного испугался. Можно сказать, твой вид шокировал меня.
Милана вспыхнула, дыхание ее участилось.
— А сейчас?
Вопрос поставил Дмитрия в тупик.
— Я не знаю, что тебе ответить…
Он не врал и не преувеличивал. С одной стороны Дмитрий видел перед собою красивую молодую девушку, волнующую его своим присутствием. С другой — по-прежнему боялся змей, во всех их проявлениях.
— Прикоснись ко мне, — попросила Милана, изменяя облик.
Она приблизилась вплотную к коляске, подобрала подол рубашки и приподняла кончик хвоста.
Дмитрий судорожно сглотнул и непроизвольно зажмурился. Попытался исполнить ее просьбу и протянул ладонь.
Но его пальцы предательски дрогнули. Он отдернул руку так быстро, будто держал ее над горящей свечой. Широко распахнул наполненные суеверным страхом глаза.
— Вот видишь, — заметила Милана, горько улыбаясь. — Ты все еще боишься меня, так же, как и все люди.
— Мне жаль, — произнес Дмитрий. — Я не хотел тебя обидеть.
Милана отползла в темный угол храма, прижала хвост к шероховатой поверхности стены. На свету осталось лишь ее прекрасное и печальное лицо.
— Да, знаю, — покаянно молвила она.
Селиванов, ругая себя последними словами за трусость, оставил Милану в одиночестве, поспешив покинуть место своего позора. Уезжая, он успел заметить, как в дивных глазах змеедевы появились дрожащие влажные капли.
Дмитрий не любил женских слез, не умел утешить. Он торопился сбежать не только от Змиуланы, но и от того отвращения, что вскипело в нем при одной мысли о прикосновении к змеиному телу.
Это был первый за прошедший месяц рассвет, который Милана и Дмитрий встретили порознь.