Только море вокруг (Миронов) - страница 110
Простились почти без слов, как всегда прощаются моряки перед долгой разлукой, а быть может и перед разлукой навсегда. Короткие, сильные рукопожатия, скупое напутствие — «счастливого плавания», и все. Боцман сам оттолкнул шлюпку от берега, Алексей и Золотце дружно взмахнули веслами и пошли, понеслись к судну, не сводя затуманенных глаз с одинокой фигуры на краю оснеженной земли.
И Петр Петрович смотрел на них не отрываясь. Смотрел и не чувствовал, как по белой всклокоченной бороде катятся редкие, неумелые стариковские слезы, как шевелятся, вздрагивают сведенные судорогой губы, без конца повторяющие одно и то же:
— Сынок… сынок…
Вот и шлюпка приткнулась к борту судна. Вот поплыла она наверх, на место Кто-то машет с мостика шапкой, кто-то размахивает руками на спардеке. Гуще чернее повалил дым из трубы парохода. За кормой, от винта, забурлила вода…
С каждой минутой пароход становился все меньше и меньше. Наконец только черная точка осталась на горизонте, да над нею, как прощальный привет, сероватая полоска дыма.
Боцман тяжко, с надрывом, вздохнул, шевельнулся переставляя затекшие ноги, шагнул к маяку и замер: из-за ближней скалы вышел человек, за ним другой, третий. С минуту посмотрев на горизонт, за которым скрылся «Коммунар», они медленно направились к Петровичу, держа в руках отливающие вороненой сталью нерусские автоматы. Все нерусское, все чужое было в них: форменная одежда, недобрые лица. Так наверное приближается к жертве стая голодных волков: шевельнись — бросок, и смерть.
Василий Петрович, не двигаясь, наблюдал за ними. Страха не было, хотя и понял: фашисты. Было только удивление: откуда они взялись? А вглядевшись в лицо идущего впереди, вздрогнул: это ж Костя, кочегар с «Володарского», Коровяченко, что сбежал когда-то в Норвегии с судна! И опять, как недавно, но теперь только на мгновение вспомнил былое: покушение Кости на Петьку Иглина, злую ненависть, вечно таившуюся в глазах кулацкого недобитка, трусливое бегство в чужом порту с советского корабля… Вспомнил все, а не выдал себя, благо густой бородою укрыто сейчас знакомое этому выродку лицо старика.
— Здорово, хозяин, — покривился, изображая улыбку, Коровяченко. — Одних гостей проводил, других встречай. Или не рад?
— Мы хорошим гостям всегда рады, — сдержанно ответил Котлов. — С чем пожаловали, тем и принять готовы.
— Вот и принимай. Веди на маяк!
Пошли рядом, а двое спутников бывшего кочегара молча топали позади, почти упираясь автоматами в широкую спину старого моряка. В помещение Коровяченко вошел первым, но не стал ни осматривать его, ни подниматься наверх, — видно, знал, что, кроме смотрителя, на маяке нет ни живой души. Сел на лавку за чисто выскобленный некрашеный стол, подождал, пока рядом усядутся спутники, и, окинув Петровича прощупывающим взглядом, отрывисто сказал: