Только море вокруг (Миронов) - страница 172
— Давай, давай, — бормотал Алексей, словно комендоры на кораблях охранения могли услышать его. — Хоть бы часть отвлечь на себя, все-таки тем будет легче.
Но, видно, и гитлеровские летчики понимали это. И самолеты, не нарушая строя, продолжали двигаться все дальше и дальше. Они стали едва различимыми в солнечной голубизне неба, и только басовито-прерывистый рев их моторов все еще плыл, волна за волной, над берегом и над морем. А далеко впереди, над союзным конвоем, уже взметнулось темное облако первого взрыва.
Маркевич не разобрал, что вскрикнул вдруг пулеметчик на правом крыле мостика и почему он ударил длинной и злой, захлебывающейся очередью даже не вверх, а куда-то чуть выше кормы. Гулко рявкнула кормовая пушка, и только тогда Алексей огромную морду чудовища, над самой водой несущегося на пароход.
— Лево на борт! — успел крикнуть он, перебрасывая ручку машинного телеграфа на «полный назад», и в тоже мгновение по обеим сторонам кабины «юнкерса» стремительно и часто завспыхивали яркие огоньки. Пушка ударила еще раз и еще, но самолет продолжал приближаться и, только поравнявшись с кормою судна, свечой взмыл в небо, чтобы не задеть за мачты его широко раскинутыми, испятнанными свастикой крыльями.
Показалось, что на полуюте задымилась бухта пенькового троса… Бомбардировщик развернулся над караваном, в окружении вспышек разрывов пошел к берегу, и, проводив его ненавидящими глазами, Маркевич опять взглянул в сторону союзного конвоя, откуда даже сюда докатывался тяжелый грохот рвущихся бомб.
— Зажигательными бил, — сказал подбегая Лагутин и, бросив взгляд на полуют, схватил капитана за руку. — У нас вся корма в огне!
Алексей оглянулся и впился руками в планшир: на корме словно факелы, пылали просмоленные брезентовые чехлы вьюшек и обе бухты пенькового троса. Черный дым и жгучие языки пламени плясали вокруг пушки, и в яростном кипении этом что-то делали, метались с места на место неразличимые сквозь дым люди.
— Аварийную на полуют! — Крикнул Маркевич вниз. И Лагутину: — Прикажи дать воду на кормовую!
Возвращая судно на курс конвоя, Алексей только изредка мог посматривать в сторону полуюта и провел ладонью по взмокшему лбу, увидав, как серебряные струи воды из брандспойтов дружно врезались в дым и огонь на корме. Сразу стало виднее, что делается там. Черный, страшный от копоти, а может, от ожогов Иглин мокрой шваброй тушил горящую краску на щите орудия. Кто-то такой же черный, а кто — не узнать, подталкивал к борту золотую от пламени бухту троса. Чуть в стороне от них над дымящимися кранцами-стеллажами со снарядами склонилась маленькая фигурка Ушеренко.