— А почему, собственно говоря, я дожжен выполнять ваше приказание? Разве вы уже отдали приказ о вашем возвращении к обязанностям капитана? Не видел, не читал…
Борис Михайлович озадаченно посмотрел на него. «В самом деле, как это я о приказе забыл?» — читалось во взгляде, и в выражении лица его. А Маркевич, без тени иронии поднеся руку к козырьку фуражки, вытянулся и отрапортовал:
— Разрешите доложить, ремонт судна закончен. Завтра «Коммунар» покидает Лайский док и вступает в эксплуатацию.
Ведерников хмыкнул и сразу одобрительно кивнул:
— Ясно. Постарались, вижу… Я доволен вами, товарищ Маркевич. Вы отлично выполнили мое задание…
— Это не я, — вставил Алексей, — а команда судна. Весь экипаж старался.
Но Борис Михайлович будто не расслышал, продолжал, медленно и важно шагая по каюте:
— В награду за ваше старание можете с завтрашнего утра считать себя в очередном отпуску. Приказ будет отдан сегодня же. Так что вечером со спокойной душой отправляйтесь в город, к семье. Можете идти!
И все. Повернулся, шагнул к двери в каютку-спальню, — разговор окончен. А Маркевич еще с минуту постоял, прикованный к месту неожиданным этим распоряжением: вот так отблагодарил, — в отпуск! «Да я же не заикался об отпуске, не просил…» Но вдруг поняв, чем вызвана внезапная «милость» Ведерникова, усмехнулся: Борис Михайлович верен себе. Завтра на борт судна прибудет приемочная комиссия из Управления пароходства. Ремонт проведен отлично и гораздо быстрее, чем можно было предполагать в условиях Лайского дока. Кого за это будут благодарить? Конечно же хозяина корабля, капитана! И никому в голову не придет вспомнить о старшем помощнике, тем более, что старпома-то и на судне уже не будет. Значит, — «ура» Борису Михайловичу, честь и слава прекраснейшему из капитанов!
«Черт с ним! — Алексей чуть было не плюнул на ковер. — В отпуск так в отпуск. Поеду к маме».
* * *
Маргарита Грирорьвна встретила его целым градом сердитых, почти истерических упреков:
— Наконец-то изволили явиться! И это называется муж, отец! Чуть не месяц глаз не показывал домой! Изверг, наказание господне, а не человек…
— Да что случилось? — опешил Маркевич. — В чем дело?
— Он еще спрашивает! — теща в ужасе всплеснула руками. — Дома несчастье, Мусенька умирает, а ему хоть бы что… Неужели у вас камень вместо сердца, неужели не мучает совесть за бесчеловечную вашу черствость? Бедная моя доченька, за что только господь карает тебя?
Алексей встревожился не на шутку, виновато забормотал:
— Я был очень занят, не мог ни на день отлучиться с судна… Но что же случилось? Где Муся?