Да и хер вам поперек морды. Прорвусь. Один прорвусь. Всегда, мать его прорывался, вытягивал себя и сейчас вытя…
Внезапно я со всего маху налетел на невидимую преграду. Удара не было, просто воздух сгустился настолько, что мое тело попросту застряло в нем, словно в каком-нибудь желе. Вот только через желе еще можно было продраться, а тут…
До ушей донесся тихий, неразборчивый шепот, больше похожий на странное змеиное шипение. Только оно было прерывистым и состояло из слов, произносимых на незнакомом мне языке. Звук этот исходил от тварей уже спустившихся на серое полотно улицы и жавшихся в проржавевшим каркасам домов. И в такт этим словам они открывали свои безликие рты.
До меня хотите добраться, сучьи дети? Зачем? Сожрать? Я и так, Дагор меня сожри, уже мертв. Почти мертв. А… Понял. Вас, уродов привлекают те крохи жизни, которые я понемногу сам отгрызаю у этого проклятого мира обратно. Хотите забрать? Ну попробуйте.
Снова накатила жгучая, ослепляющая злость, больше похожая на безумную и бессмысленную ярость. Накатила и тут же перемешалась с холодной, взвешенной, отрешенной расчётливостью. Перемешалась и толкнула меня вперед. Воздух поддался, и я с большим трудом смог опустить ногу. Дальше пошло легче.
Твари, видя, что меня не удалось остановить, зашипели и подались вперед. Два человека, до которых оставалось всего метров десять, нервно переглянулись. Шаг. Еще шаг. По спине как будто бы скатилась капля пота. Дыхание перехватило. Воздух, горький, отдающий железом, с трудом прорывался через глотку, царапая ее и никак не желая пропихиваться в легкие.
Один из «водителей» попятился. Отступил буквально сантиметров на десять. Но и этого было достаточно, чтобы понять, что сущности пытающиеся удержать меня в этой Дагоровой тюрьме запаниковали. Значит, до победы осталось недалеко. Совсем недалеко. Буквально несколько…
«Люди» или существа, которые ими казались, расступились в стороны. Их руки безвольными плетьми упали вдоль тел, а глаза у них потухли.
– Бесполезно, – уставшим голосом проронил один из водителей, – Это бесполезно, – повторил он, глядя пустыми, безжизненными глазами на меня, – Ты не вернешься.
– Посмотрим, – сплюнул я, проходя мимо.
Твари ползли параллельным курсом, все так же прижимаясь к стенам. Хватались за выступы, впадины, выщерблины своими когтистыми лапами и подтягивали вперед тощие, дымчатые тела. Их расплывчатые очертания, как будто бы потихоньку начинали обретать четкость. Плоть тонкими слоями наращивалсь на длинные, неестественно вытянутые кости, каким-то чудом не ломающиеся под ее весом. На головах начали проступать очертания лиц. Худые, изможденные, с резкими скулами, черным провалом рта, усеянным короткими, но бритвенно-острыми зубами и глубоко запавшими глазницами, в которых начинал загораться фиолетово-белый огонь.