Основания для надежды
Как мы уже говорили, лидеры оппозиции могут считать, что они вынуждены вступить в переговоры, поскольку борьба за демократию безнадежна. Однако это можно изменить. Диктатура не вечна. Люди, живущие под ее гнетом, не должны терять последние силы и позволять диктаторам бесконечно оставаться у власти. Аристотель давно сказал:
«…олигархия и тирания — наиболее кратковременные виды государственного строя. Большая часть всех тираний была совсем кратковременной».[6]
Современные диктатуры тоже уязвимы. Их слабости можно усугубить, расшатывая власть диктаторов. (Слабости эти мы подробнее рассмотрим в главе 4.)
Современная история выявляет уязвимость диктатур и показывает, что они могут пасть сравнительно быстро. Для свержения коммунистической диктатуры в Польше понадобилось десять лет, с 1980 по 1990 год, а в Восточной Германии и Чехословакии в 1989 году это произошло за считанные недели. В Сальвадоре и Гватемале (1944) понадобилось примерно две недели борьбы, чтобы покончить с прочно укоренившимися военными диктатурами. Мощный военизированный режим иранского шаха был подорван за несколько месяцев. Филиппинский диктатор Маркос в 1986 году был свергнут за несколько недель, а правительство США отказало ему в поддержке, как только мощь оппозиции стала очевидной. Путч в Советском Союзе (август 1991 года) был остановлен за несколько дней при помощи политического неповиновения. После него многие из народов, долгие годы находившихся под властью СССР, вернули себе независимость в течение нескольких дней, недель или месяцев.
Принято считать, что силовые действия срабатывают мгновенно, а ненасильственные требуют длительного времени. Это не так. Нужно немало времени, чтобы изменить глубинную ситуацию в обществе, но ненасильственная борьба против диктатуры иногда протекает сравнительно быстро.
Переговоры — не единственная альтернатива войне на уничтожение, с одной стороны, и капитуляции — с другой. Приведенные здесь примеры, а также примеры из главы 1, показывают, что есть еще одна возможность для тех, кто добивается и мира, и свободы, — политическое неповиновение.