Приглашенные спорили, чем именно будет заниматься институт. Дискуссии шли оживленные, масштабные и зачастую жесткие – большие ученые умеют продавливать собственные проекты (иначе не видать продления грантов). Идеи сыпались как из рога изобилия. Есть ли генетическое основание у счастья или у любви? Как улучшить технологию нейровизуализации? Какую болезнь можно исследовать с наибольшей пользой?
На второй день в спорах начала проскальзывать мысль, впервые всплывшая в беседах с Уотсоном и Френдом. Нейробиологам, слышал я снова и снова, больше всего нужно сейчас самое фундаментальное – проработанная карта мозга.
В имеющихся картах, связанных с экспрессией генов, анатомическая детализация была слишком приблизительной, не позволяющей отслеживать подлинную работу органа. И хотя Национальные институты здравоохранения недавно финансировали исследование молекулярной анатомии мозга, фрагментарность работ не позволяла надлежащим образом контролировать качества, и финансирование давало возможность рассмотреть лишь шесть сотен генов в год. Такими темпами на создание полного атласа уйдет полвека. Картирование мозга застряло на кустарной стадии – то же самое происходило с секвенированием генома, пока проект «Геном человека» и Крейг Вентер со своим институтом Celera Genomics не форсировали систематические исследования.
К завершающему заседанию все уже были единодушны. Атлас мозга – «наиболее подходящий проект для открытия Института Аллена, поскольку он внесет неоценимый вклад в изучение молекулярных и генетических механизмов человеческого поведения». Атлас объединит генетику и анатомию, распределение экспрессии генов будет накладываться на трехмерную модель мозга. Он задаст новые направления исследований нервных и психических расстройств, а также работы над фундаментальными вопросами нейробиологии. Однако начинать, по общему мнению ученых, следовало с малого – составить атлас мышиного мозга, причем взрослой здоровой особи (большинство исследований в то время велись на эмбриональном мозге, а Национальные институты здравоохранения занимались в первую очередь болезнями).
Атлас мозга с экспрессией генов отвечал моему основному критерию – важная задача, до которой ни у кого пока не доходили руки. Она получалась одновременно и «высоконаучной», и прикладной. От мозговых нарушений, начиная с болезней Альцгеймера и Паркинсона и кончая шизофренией, страдают десятки миллионов американцев. Составив карту нормального «образцового» мозга, мы сможем определить гены, отвечающие за возникновение этих нарушений, и тогда ученые будут искать пути терапевтического воздействия на них. Перспективы ошеломляли.