Оттуда нам предстояло продолжить спуск, а затем снова подняться по склону другой лощины. Обливаясь потом во влажной духоте, я совершенно выбился из сил и последние склоны преодолевал, цепляясь за рюкзак проводника. Тогда я списал усталость на недостаток физической подготовки, не зная еще, какое суровое испытание готовит мне судьба.
Через два дня, проплыв на экскурсионном катере мимо крокодильих колоний и полюбовавшись ошеломляющим водопадом, мы закинули удочки, собираясь половить нильского окуня. Следующее, что я помню, – как очнулся на дне катера. Я немедленно вернулся в Сиэтл, и там история повторилась во время прогулки вокруг озера Грин-Лейк. Мне стало нехорошо, я присел глотнуть воды – и не смог подняться. ЭКГ в неотложке выявило аритмию, требующую немедленной замены сердечного клапана. В выходные меня положили в операционную.
В моем теле появился хитроумный прибор – вживленный сердечный стимулятор. Потом состояние еще ухудшилось – в легком начала скапливаться жидкость. В марте 2009 года мне сделали такую же операцию, как у Билла Клинтона, – когда легкое сдувают и счищают рубец. «Все прошло отлично, – сказал мне хирург. – Теперь все будет в порядке». Однако во время поездки в Иорданию через несколько месяцев у меня началась такая одышка, что я едва смог преодолеть лестничный пролет. Теперь отек развился в другом легком. Биопсия грудной клетки выявила лимфосаркому – тот самый не подтвердившийся впоследствии диагноз, который так напугал меня в молодости. У меня оказалась излечимая разновидность, однако рак уже успел достичь IV стадии, выйдя за пределы лимфатических узлов.
Я чувствовал себя куда хуже, чем при болезни Ходжкина, и решил, что дни мои сочтены – что смертельная опасность, которой мне удалось избежать двадцатью пятью годами ранее, все-таки меня настигла. Мой терапевт был уверен в успехе, онколог выражал более сдержанный оптимизм. Лечение предполагалось стандартное – комбинированная химиотерапия по схеме R-CHOP с моноклональными антителами для стимуляции иммунной системы организма. Если повезет, лимфосаркому удастся победить, хотя шансы на победу не превышали 50 %.
В ноябре 2009 года начался долгий процесс – шесть курсов химии с трехнедельными перерывами. Вливание положенной дозы R-CHOP занимает около шести часов, и в первый раз я пролежал в больнице до утра – выясняли, как организм переносит препараты. Однако за исключением легкой аллергической реакции – покраснения макушки головы – все было в пределах нормы. Химиотерапия превращает организм в поле битвы, первый курс убивает столько раковых клеток разом, что могут не выдержать почки. Тошноты у меня не было, однако одолевала страшная слабость, которая не проходила по несколько дней.