— Так она же вышла замуж? — стараясь не вызвать недовольства босса, аккуратно возразила Надежда.
Услышав явно пренебрежительное «сельпо», Фокина передёрнулась, но, благоразумно прикусив язык, заставила себя промолчать, хотя по данному вопросу у неё было своё, отличное от Шалевича мнение. Много лет назад её бабушка с дедушкой переехали в столицу из Смоленска. Конечно, сама она родилась в Москве, и её родители — тоже, поэтому к иногородним она себя отнюдь не причисляла. Но можно ли называть москвича во втором поколении коренным, полностью уверена не была, а потому факт смоленских корней ни в частных беседах, ни в каких-либо официальных анкетах афишировать не спешила.
— Вот ведь мило, — не унимался Шалевич, — у нас коренные москвичи сплошь и рядом в полуподвалах и коммуналках ютятся, а приезжая барышня — брык, и в дамки! За какие же такие, интересно, заслуги ей с порога дали отдельную однокомнатную квартиру, да ещё и недалеко от набережной?
— Она пишет, что получила квартиру как вдова погибшего военнослужащего, — не разобрав, является ли вопрос начальника риторическим или нет, на всякий случай уточнила Надежда.
— И подумать только, как он вовремя поги-и-и-б, — с сарказмом протянул Шалевич. — Не пропади он, в лучшем случае ютилась бы сейчас наша симпатичная барышня вместе с тараканами в какой-нибудь задрипанной комнатке казённой коммуналки. Вот ведь надо же. — Пожав заплывшими жиром плечами, Пётр Иванович поджал нижнюю губу и, раскрыв на всю свои маленькие узенькие глазки, ткнул пальцем куда-то в самое начало анкеты. — Посмотри, Наденька, как всё складно да ладно у неё выходит: в Москву она приезжает летом шестьдесят второго, и с того же самого времени у неё идёт отсчёт стажа в горкоме. Это как же так получается? Из грязи да в князи?
— Да, странно как-то, — уважительно произнесла Фокина, в который раз поражаясь цепкости и наблюдательности своего начальника. Сопоставить две даты мог бы, конечно, любой, но обратить внимание на нюансы был способен далеко не каждый.
— В графе «образование» значится среднее, — назидательно подняв кверху палец и указывая куда-то в потолок, Шалевич слегка усмехнулся, — с поправкой на деревенские Озерки — это трёхлетний курс церковно-приходской школы или что-то вроде того. И вот девушку, не имеющую на момент поступления на работу ни московской прописки, ни высшего образования, ни каких-либо других достоинств, кроме… хм… красоты, — дернул бровями он, — берут прямо с улицы, чуть ли не с перрона пригородного вокзала, ни много ни мало как секретарём, да не куда-нибудь, а в горком партии. Спрашивается почему? — Наклонившись вперёд, Шалевич язвительно растянул губы, и, не давая Надежде времени ответить на свой вопрос, с уверенностью добавил: — Потому что она не с улицы.