Крамская глядела на беспрестанно хлюпающую покрасневшим от слёз носом Марью, и неприязненно морщилась. Кривя лицо, словно от зубной боли, она бросила на племянницу короткий косой взгляд. Слёзы этой худенькой девочки, изо всех сил вцепившейся в локоть Кирилла, Наталью растрогать не могли. Напротив, наблюдая за её судорожными всхлипываниями, она чувствовала, как капля за каплей её душа постепенно переполняется злостью и ожесточением.
Вглядываясь в осунувшееся личико в обрамлении дорогого чёрного гипюра, Наталья испытывала желание подойти к племяннице и, надавав пощёчин, заставить её молчать. Что могла знать эта молоденькая глупенькая кукла о том, что на самом деле означала смерть Михаила для неё, Наташи, бывшей жены бывшего первого заместителя? Ничего, ровным счётом ничего. Наталья была уверена: оплакивая богатого и влиятельного дядьку, племянница могла думать только о себе, а не о нём, и уж тем более не о тётке, как, впрочем, и все собравшиеся сегодня в этом зале.
Скорбно сдвинув брови, знакомые и незнакомые мужчины в чёрных костюмах выражали искреннее сочувствие и скупо роняли прочувствованные, патетически-бессмысленные слова о невосполнимой утрате. Но она прекрасно видела, как, наскоро исполнив обязательный обряд соболезнования вдове, они с болью в глазах и радостным вздохом облегчения на устах уступали место вновь пришедшим и, торопливо отойдя в сторону, старались больше не встречаться с ней глазами.
— Михаил Викторович был верным сыном своей Родины, одним из лучших в рядах нашей коммунистической партии. Не щадя сил и времени, отдавая всю свою жизнь борьбе за счастье советского народа…
Глядя в чёрную дыру рта пожилого партийного работника, Наталья вдруг подумала о том, что ходящие со стороны на сторону челюсти с белоснежными искусственными зубами слово за словом, планомерно и неумолимо отгрызают от её собственной жизни куски прошлого и будущего, не оставляя ей, кроме настоящего, ничего. Как глупо и эгоистично было со стороны Михаила умереть и бросить её одну, в этом ужасном, ненадёжном мире, где теперь она никому не нужна и никто не нужен ей…
— Смерть Михаила Викторовича — тяжёлая, невосполнимая утрата не только для каждого из нас, но и для всей партии в целом, и мы глубоко скорбим и оплакиваем надёжного товарища и верного соратника…
— Наташа! — Встав у Крамской за спиной, Берестов низко опустил голову и зашептал почти беззвучно, одними губами: — После того, как всё окончится, не спеши уходить, нужно поговорить.
— О чём? — Предчувствуя очередную неприятность, не отрывая глаз от алого атласа наградных подушечек, Наташа с силой сдавила стебли гвоздик и отчётливо услышала сухие щелчки под своими пальцами.