Однажды мы с моим американским начальником покупали в городе Бишкеке бергамотовый чай. До этого в одном магазине был такой чай, потому что никто не догадывался, что его можно пить, но потом американский начальник его весь выпил, и тогда бергамотового чая в городе не стало.
И вот мы шли по очень-очень печальному базару, где продавали какие-то чорные кости, квашеную капусту, носки, патроны от лампочек, и понимали, что нет, не может здесь быть бергамотового чаю никогда и ни за что.
«Нет! – сказал тогда американский начальник. – Так не пойдёт! Мы должны ВЕРИТЬ. Мы должны ПРОВОЗГЛАШАТЬ».
И тогда мы очень сильно напряглись и стали Верить, что вот сейчас увидим бергамотовый чай, особенно Верил я, потому что меня страшно заебало таскаться по слякоти, и вообще я любые базары ненавижу.
И ничего, помогло: у какой-то киргизской старухи, среди гуталина и прищепок, действительно обнаружилась пачка бергамотового чаю. Причем старуха, видимо, сама не знала, откуда эта пачка взялась и вообще её в первый раз видела, но сразу сообразила, что это нечто драгоценное и заломила за неё пятьдесят долларов. Сторговались, впрочем, на тридцать сомов, что очень существенно меньше, но это не важно.
Потом всю дорогу до гостиницы Ак Кеме американский начальник пиздел про волшебные духовные практики, которыми он будто бы владеет, совал мне под нос свой вонючий чай и вообще страшно гордился собой, как будто я тут не при чём.
И действительно, больше у меня такие фокусы без американского начальника ни разу не получались, ну так, иногда, по мелочи, не считается. Вот даже лампочку уже недели две никак не могу купить.
Как-то так удивительно сложилась жизнь, что никогда раньше не видел, как взлетает вертолёт.
Оказывается, вертолёт совсем летать не хочет и не умеет. Он хочет стоять на полянке, свесив по бокам пропеллер, и чисто абстрактно иногда размышлять насчёт, чому я не сокил. Для Полётов на Небо он предназначен примерно как пивной ларёк из произведения писателя Житинского. Или, скажем, сарай с разным мелким инвентарём наподобие граблей и тяпок.
Хуже вертолёта к летанию приспособлена только космическая ракета. Я однажды служил в военно-строительных войсках и наблюдал такую ракету, когда она улетала в Космос. Она медленно-медленно отрывала свою толстую Жопу от бетона, потом некоторое время висела, шатаясь, в двух метрах от земли, обдумывая, видимо, соблазнительную мысль про то, что а чо бы прямо сейчас не завалиться набок и не устроить тут всем вам Невъебенный Праздник. Потом она как мюнхаузен карабкалась и карабкалась на небо, куда-то наверное выползала, видимо, парила там в невесомости и становилась прекрасная и летучая, но этого уже нихуя никому не было видно.