– Брось, Ричи, – сказал Джордж. – Это просто абстиненция. Тебе надо прекращать пить.
– Всем надо прекращать пить, – скорбно заметил Пол.
– В России это труднее, чем где-либо, – покачал головой Вепрев. – Так вы точно уверены, что не хотите прогуляться? А на природу скататься? Свежий воздух, лыжи, санки… Я попрошу кого-нибудь прислать к вам вместо меня. Ну, если не на природу, то хотя бы просто по Москве прогуляться…
– Сегодня мы хотим торчать в гостинице и ждать решения вашего босса, – твердо сказал Джон. – И не пить.
– Ну ладно, – сказал Вепрев. – Есть другой вариант. Не хотите гулять по Москве, Москва придет к вам сама. Вы можете оставаться здесь, но при этом знакомиться с нашими людьми. У нас такие люди!… У себя вы таких не увидите. Ученые, космонавты, артисты, и все как на подбор – энтузиасты и бессребреники.
– Почему? – спросил Пол.
– Что «почему»?
– Почему они все бессребреники?
– Да потому что у нас платят всем примерно одинаково – и гениям, и дуракам, и работягам, и лоботрясам. И хоть это, конечно, неправильно, но уж если человек создает что-то прекрасное, интересное, из ряда вон выходящее, то делает это точно не из-за денег, а из любви к своему делу. Я уверен, вам будет интересно пообщаться с такими людьми.
– Извини, Брайни, только не сегодня, – сказал Пол и залпом осушил стакан воды.
– А вот я бы кое с кем тут повстречался, – неожиданно высказался Джордж.
– С кем? – насторожился Вепрев, поднимаясь из кресла. – Заказывай.
– Меня интересует Лев Термен, – заявил Джордж.
– Кто?! – удивленно выгнул бровь Бронислав. Никогда он не слышал этого имени, а уж он-то в каких только сферах не крутился и, казалось, знал в СССР каждую, хоть чем-то выдающуюся собаку.
– Лев Термен, – повторил Джордж так, словно назвал имя человека известнейшего – как минимум нобелевского лауреата или чемпиона мира по фигурному катанию.
– А, Термен, – кивнул Вепрев, решив не выказывать своей неосведомленности. – Хорошо. Он подойдет. Сразу после обеда. А я с вами на сегодня прощаюсь.
Ровно в три в дверь постучали, и в номер Джорджа и Рин-го, который сегодня стихийно стал «штабным», вошел седенький худощавый человек лет семидесяти в круглых, как у Джона, очках. В руках у него был небольшой коричневый чемоданчик.
Он легонько поклонился, хитро улыбнулся и представился:
– Лев Термен, к вашим услугам.
В его английском явственно сквозил американский акцент.
– Товарищ Вепрев сказал, что вы хотите меня видеть, и вот я здесь. Надо отдать должное настойчивости вашего друга. Разыскать меня довольно трудно. По официальной версии я умер в Нью-Йорке еще в тридцать восьмом. Даже в Большой советской энциклопедии так написано.