– Когда ты вернешься?
Он пожал плечами:
– Не знаю. И вообще…
Йоко бросила на него взгляд и опустила голову.
– Прости, – выдавила она.
– Бог простит. Кто тебе дороже – Будда или Христос? Вот оба пусть и прощают.
Он встал, подошел к ней и машинально протянул ладонь, чтобы погладить копну ее волос. Но тут же, словно очнувшись, вздрогнул, засунул руки глубоко в карманы куртки, холодно кивнул и вышел из комнаты.
Во время полета все молчали.
«Як-42» приземлился в небольшом аэропорту Саратова. Они вышли на улицу. Вепрев пошел выяснять насчет транспорта и вскоре вернулся с мужичком в фуфайке. От того разило махоркой, прелым сеном и жженой шкурой.
– Вот, познакомьтесь, наш водитель, Никанор Михайлович Буркин.
Водитель пожал всем ладони твердой мозолистой рукой.
– Прошу в экипаж.
Они подошли к обшарпанному синему автобусу с надписью «ПАЗ». Все разместились на сиденьях и стали с любопытством наблюдать, как Никанор закрывает дверь сложной рычаговой системой. Окна автобуса были покрыты изморозью, на одном чьим-то теплым пальцем было выведено «Терпите, люди, скоро лето!».
– Это спасибо Юрию Петровичу, председателю нашему, помог с машиной, – решил поделиться радостью водитель.
– Что он говорит? – спросил Ринго. Вепрев, вздохнув, начал переводить:
– У нас-то в деревне транспорт в основном гужевой, но почти у каждого во дворе мотоцикл имеется. У меня «Урал» с коляской. Зверь-машина.
Никанор достал кисет и соорудил козью ножку. Пол с испугом посмотрел на Бронислава.
– А это ничего, что человек за рулем курит дурь?
– Это не марихуана, это махорка. Просто очень крепкий табак.
Водитель, управляя локтями, чиркнул спичкой.
– Да? – недоверчиво принюхался Пол. Непривычный забористый дымок, которым наполнился салон, ему неожиданно понравился.
– А мы сегодня со свояком хряка били, – поделился Никанор Михайлович. – Я его от так от взял, – водитель показал правой рукой бойцовский удар, – и – Вася, не чешись. Чтоб как раз вас свеженинкой угостить. Под самогон.
– Никанор, у нас и Джордж, и Пол, и его супруга – вегетарианцы, – сообщил Вепрев.
– Херня, – успокоил Буркин. – Мы религию уважаем. У нас в деревне тоже один мусульманин есть, так, после заката, говорит, можно. И ваш бог вегетарский тоже, поди, в темноте за вами не уследит. – Никанор засмеялся и закашлялся.
– Но господин Харрисон и самогон не пьет. И вообще не пьет, – добавил Бронислав и перевел все сказанное «битлам».
Никанор, забыв о дороге, повернулся в салон и оглядел пассажиров тяжелым взглядом.
– Едрить твою через три креста в гробину мать, – сказал он. – Артисты называется…