Утром они вышли к большему шоссе. На указателе значилось, что до Норденбурга двенадцать километров. Брун выкатил тележку с пожитками на дорогу и решительно зашагал вперёд, увлекая за собой домашних. Даст бог, сегодня дойдём до большой станции. Однако вскоре движение снова замедлилось, огромный поток людей запрудил дорогу до краёв. Громко ругаясь, Брун расталкивал бредущих людей, наезжал им на ноги, пытался их обогнать, метался из стороны в сторону. Вслед ему неслись ругательства, пару раз он получил палкой по спине, но всё равно упрямо расталкивал своей тележкой людей, идущих впереди, увлекая за собой семью.
Около полудня откуда-то сзади донёсся гул, быстро перешедший в рёв и лязг гусениц, смешанный с криками людей. Началась паника. С боковой дороги на шоссе выскочила колонна русских танков и помчалась вперёд, разметая людской поток. Спасаясь, беженцы бросились с дороги в поле, но танкам было тесно на шоссе, они съезжали с обочин по обе стороны дороги и неслись вперёд по заснеженной равнине. Брун столкнул жену и детей с дороги в канаву и велел бежать дальше в поле. Они чуть отбежали в сторону и остановились, ожидая его. А он всё пытался съехать в поле с тележкой, но мешала придорожная канава. В суматохе он всё искал пригодное для спуска место, замешкался, и мчавшийся прямо на него танк зацепил край тележки, отбросил Бруна в поле, разметав весь их скарб вдоль дороги. Он успел рассмотреть в смотровой щели танка почерневшее от копоти лицо танкиста, его горящие глаза под низко надвинутым чёрным шлемом. Брун страшно закричал, бросился в поле, но, запутавшись в длинных полах тулупа, опрокинулся в снег. Всё внутри его сжалось от ужаса, от страха за свою жизнь, несколько мгновений он лежал на спине, вглядываясь в небо, где облака сбились в тучу, готовую вот-вот разродиться снежным зарядом. Но вместо снега оттуда ударила молния, грянул гром. Ему показалось, что в просвете туч мелькнула хохочущая голова в танковом шлеме. Брун вскочил, побежал по полю вдоль дороги, истошно крича:
— Бог на небе в русском танковом шлеме! Он грозит нам с нашего неба! Сегодня наш Бог — русский танкист!
Он бежал, мечась из стороны в сторону, хватая людей за одежду, расталкивая их, не разбирая пути. Танк, замыкающий колонну, зацепил его, подмял, затащив под гусеницы и оставил за собой кровавое, размолотое месиво.
Жена и дети Бруна не видели его гибель, они ещё долго топтались у дороги, словно надеясь, что он воротится. Затем, отчаявшись ждать, уложили в мешок свои пожитки, то немногое, что удалось собрать на дороге, и, рассудив, что русские танки впереди, их уже не обогнать, поэтому идти дальше на Норденбург теперь бессмысленно, пошли обратно в Тремпен. Пошли в свой дом, решив, что лучше пить горечь оккупации дома, чем в полях и пересыльных пунктах. Лучше дома.