Кто скачет, кто мчится под хладною мглой?
Es ist der Vater mit seinem Kind;
Ездок запоздалый, с ним сын молодой.
Er hat den Knaben wohl in dem Arm,
К отцу, весь издрогнув, малютка приник;
Er fasst ihn sicher, er hält ihn warm.
Обняв, его держит и греет старик.
Dem Vater grauset's, er reitet geschwind,
Ездок оробелый не скачет, летит;
Er hält in den Armen das ächzende Kind,
Младенец тоскует, младенец кричит;
Erreicht den Hof mit Mühe und Not;
Ездок погоняет, ездок доскакал…
In seinen Armen das Kind war tot.
В руках его мертвый младенец лежал.
Это Гёте, гений Гёте остановил его руку! Почему Орловцев пощадил врага, стрелявшего в него? Из-за своего увлечения немецкой литературой и музыкой, германскими Эддами, философией Канта и Шопенгауэра, всей огромной культурой великой нации, которую он боготворил? И которая по чьей-то злой воле в течение месяца превратилась в главного врага его Родины, а значит, и в его врага! Или, может, его случайный противник читал те же стихи и книжки, слушал ту же музыку, и именно по этой причине он остановил смертельный удар? Всё это, а возможно, и что-то совсем другое, ещё не доступное пониманию, могло быть объяснением случившемуся. Но в том, что причиной было нечто метафизическое, связывающее его с Германией, Орловцев не сомневался.
Когда он вернулся к штабу дивизии, там уже заканчивали возню с немецкими офицерами. Пленных отправляли в штаб корпуса в Олиту. Офицеров везли на повозках отдельно. Их уже успели накормить и напоить чаем в штабном буфете. Многие из них держали себя напыщенно, некоторые упрямо говорили, что германские войска непобедимы. Забавно было русским офицерам слушать это хвастовство после разгрома хвалёного Макензеновского корпуса.
Вечером, когда части дивизии уже устроились на ночлег, стало известно, что и завтра преследования врага не будет, а запланирована первая после перехода границы днёвка. Ближе к ночи до передовой добрался и обоз. Офицеры переоделись в свежее белье, почувствовали умиротворение и спокойно погрузились в сон.
Если бы они знали, если бы они только знали тогда, что этот радостный вечер, покойная ночь с 20 на 21 августа и завтрашний день могли решить судьбу двадцатого века, судьбу мира, судьбу России, судьбу каждого из них. Если бы только они могли знать, что в ту ночь счастливый ключ судьбы еще находится в их сильных руках — руках русских офицеров корпуса генерала Епанчина. Но он выскальзывает из их пальцев во время покойного сна и падает в кровавую бездну. Если бы только они знали….
Фрагмент рабочей карты штабс-капитана Орловцева с местом сражения 27-й дивизии 20 августа 1914 года в 15 км юго-восточнее Гумбиннена (Гусева).