Вскоре они вошли в гостиницу и впервые оказались одни в маленькой комнате Орловцева. Вера поставила сумочку на стол, сняла шляпку.
— Ты знаешь, я всё время думала о том, как это случится, когда мы останемся вдвоем. Я как будто знала, что это должно произойти здесь, в этом городке. Но всё равно это неожиданно и совсем не так, как представлялось.
Она подошла к молчавшему Орловцеву и взяла в свои ладони его руку. Он почувствовал, как вся недавняя легкость, сменилась скованностью, и оробел как мальчишка. Единственное, на что он решился, — это прижаться щекой к её рукам, она же, высвободившись, стала гладить его по волосам, целовать его лоб, брови, глаза, ещё не решаясь поцеловать в губы. Они так и стояли в комнате, не разнимая объятий, им не хватало воздуха, как ныряльщикам, которые поднимаются с большой глубины и уже видят вверху солнечный свет, но так и не могут вынырнуть на поверхность, потому что задохнулись и утонули в океане любви, их любви. Когда они все-таки сумели судорожно схватить по нескольку глотков воздуха, кислород опьянил их, закружил им голову, и они то ли снова ушли в глубины, то ли взлетели на такую высоту, где тела становятся невесомыми, воздух разрежен, и время то стучит метрономом бешено колотящегося сердца, то замирает, притаившись в уголках запекшихся от поцелуев губ…
Очнулся Орловцев от легкого прикосновения шелковистого локона к щеке. Вера, уже одетая, склонилась над ним вся в лучах утреннего солнца, шепнула ему последние нежные слова, убегая на раннее дежурство. Он едва приоткрыл глаза, улыбнулся в ответ и снова провалился в глубокий сон. Когда он проснулся окончательно, солнце стояло уже на полудне. Быстро собрался, поспешил в штаб армии, предчувствуя нагоняй за опоздание. Однако граф Шувалов был в отъезде, а дежурный офицер заступил на службу только в десять часов и, вероятно, считал, что Орловцев давно на месте и выполняет одно из поручений, отмеченных в рабочем журнале. Видно, поэтому он спросил:
— Штабс-капитан, когда сдадите рапорт по делу о бомбах, найденных в подвале?
Орловцев ещё и понятия не имел, о чём идёт речь, но уверенно пообещал завершить следствие через два часа и поспешно направился к хозяину отеля Торнеру. Обнаруженные бомбы уже вытащили из подвала, и отнесли подальше от отеля. Они лежали на траве, перепуганный немец стоял возле них в окружении солдат и офицеров и, увидев Орловцева, торопливо заговорил:
— Господин офицер, это не есть бомбы, это есть баллоны с углекислотой. Они нужны для работы аппарата по розливу пива. Вы ведь сами обследовали подвалы отеля и ничего там не нашли. А эти баллоны я купил недавно, мы их сложили в подвал… А тут ваш полковник снова затеял осмотр. Перепугался этих баллонов, заставил моего сына и официантов немедленно вынести их из здания. — Орловцев не успевал записывать сбивчивую речь немца.