Затем турки, насмехаясь над франками, принесли на обозрение Кербоги какой-то непонятный меч, весь покрытый ржавчиной, прескверный деревянный лук и совершенно негодное копье, отнятые незадолго до этого у бедных паломников, и сказали: «Вот то оружие, с которым франки вышли с нами на бой!» Тогда Кербога засмеялся и сказал в присутствии всех собравшихся: «И вот это именно то боевое и блистательное оружие, которое христиане обратили против нас в Азии и которым они думают и надеются изгнать нас за пределы Хорасана и уничтожить все, что наше по ту сторону рек амазонских[62]. Они, которые выгнали всех наших отцов из Романии и из царственного города Антиохия, славной столицы всей Сирии?» Тотчас он призвал своего секретаря и сказал ему: «Пиши быстро письма в Хорасан. А именно пиши так:
„Халифу, нашему папе, и нашему господину, храбрейшему воину, а также всем славным воинам Хорасана наш поклон и глубочайшее почтение.
Да возрадуются они в счастливом согласии, и да исполнятся их стремления; да продолжится их власть и да будет известно во всей их земле, что их народ всецело предается роскоши и имеет изобилие всего, и в радости рожает многих сынов, которые одержат победу в битвах против христиан. И пусть они будут довольны, когда примут эти три орудия войны, некогда отнятые у франков, и пусть узнают, с каким оружием идет против нас народ франков. Пусть узнают, насколько можно считать его замечательным и совершенным в сравнении с нашим оружием, сколько раз металл, из которого он был выкован, – дважды, трижды, четырежды – подвергался переработке и очищению, подобно чистейшему золоту и серебру. Кроме того, пусть все знают, что франки заперты мной в Антиохии и что цитадель находится в полной моей власти, а враги находятся в городе внизу. Итак, все они теперь в моих руках. Либо всем им выйдет от меня смертный приговор, либо они будут уведены в Хорасан в жестокий плен по той причине, что грозят они обратить нас в бегство силой своего оружия и изгнать нас из всех наших земель. Как они уже изгнали наших отцов из Романии и Сирии. Отныне я клянусь вам Магометом и именами всех богов, что не предстану вновь пред вашими очами до тех пор, покуда своей крепкой десницей не завоюю вновь царственный город Антиохию, всю Сирию, и Романию, и Болгарию, и земли вплоть до Апулии[63] ко славе богов и вашей и всех, кто принадлежит к роду турок“».
Так он закончил свою речь.
Мать Кербоги, которая пребывала в Алеппо, явилась тогда к нему и со слезами спросила: «Сын мой, правда ли то, что я слышу?»
«Что именно?» – сказал он ей.