Император был поражен блеском и великолепием герцогской свиты, в восхищении созерцал богатые и роскошные одеяния герцога и его людей, цвета пурпура и золота, отороченные белым мехом горностая и темным куницы, тяжелые меха, которые носили все франкские князья. Император вначале торжественно приветствовал герцога, затем всех его сопровождавших, кого он удостоил поцелуя мира. Но император, восседавший на троне, согласно придворному этикету, не поднялся первым, чтобы облобызать герцога и его людей. Герцог и его свита должны были преклонить колени, чтобы явить тем самым свою готовность дать лобзание славному и великому императору. Когда наконец каждый, соблюдая очередность в зависимости от своего положения, подошел к императору и совершил обряд, самодержец обратился к герцогу со следующими словами: «Я слышал, что вы самый могущественный рыцарь и князь в своей стране, человек благоразумный и заслуживающий самого искреннего доверия. В лице всех собравшихся я обращаюсь также к тем, кто не смог прийти, и объявляю вас своим приемным сыном; и все, чем я владею, я предоставляю в ваше владение, и все те земли, что могут быть спасены и освобождены».
На герцога произвели глубокое впечатление эти дружественные и хвалебные слова императора, который не только назвал его своим сыном, согласно обычаю страны, но также признал его как своего вассала совместно с князьями, что присутствовали на церемонии. И сразу же были доставлены из императорской казны всевозможные бесценные дары: золото и серебро, пурпурные ткани, а также мулы и лошади и все прочее, не менее ценное. Итак, императора и герцога связали неразрывные узы истинной веры и дружбы, начало чему было положено в день Рождества Христова, когда было заключено соглашение, а завершились переговоры за несколько дней до Пятидесятницы. Каждую неделю из императорского дворца в лагерь герцога для содержания войска четыре человека привозили золотые безанты, составлявшие тартарон – десять денежных мер. И как же было не радоваться этому! Все, что герцог получил из даров императора и роздал воинам, все возвратилось в императорскую казну в уплату за продовольствие. Не стоит удивляться этому, потому что во всей империи не было иных товаров (таких, как вино, масло, зерно, ячмень и прочее), кроме как принадлежавших императору. И вот почему казна императора была всегда полна золота и просто не могла быть окончательно опустошена из-за каких-либо особых обстоятельств.
После того как мирный договор между императором и герцогом был заключен на упомянутых нами условиях, герцог, с большим доверием начавший относиться к заверениям императора в дружбе, снова обосновался с войском в жилищах, расположенных на берегу пролива, и отослал с почетом императору его сына, который оставался в заложниках до этого времени. На следующий день по указу герцога было оповещено все войско, что отныне следует оказывать почтение императору и всему его двору и поддерживать общими усилиями мир, а в торговле быть честными. Одновременно император заявил, что ни один народ его державы под угрозой смерти не должен в чем-либо вредить воинам-латинянам и не допускать обмана в их отношении, а в торговле с ними пользоваться правильными мерами и весами и продавать товар по сниженным ценам.