И еще он писал в той тетрадке: «Когда стройка еще не началась, люди ныли: «Ох, что же с нами будет, с нами-то что будет?» — а теперь никто так не говорит, все озабочены, как бы заработать на этом городе. Даже переселенцы думают, какую выгоду извлечь из города и смогут ли они продать овощи, выращенные на своих участках. Людям грустно, но под этой грустью шевелится надежда на выгоду. Сначала только грусть была, а теперь она с надеждой на выгоду соединилась. Я-то вижу это, но они не знают, что я их мысли отгадал. И Заварткову я знаю, и Беднарского. Беднарский частенько наведывается в контору к начальнику стройки. Беднарский — ловкач; он даже на квартире у начальника был, и кур и уток его жене принес, и денег брать не хотел; все говорят, Беднарский что-то замышляет, но что именно — никто не знает. Беднарский очень скрытный. Всем хотелось бы знать, что замыслил Беднарский; если он задумал что-то, значит, это выгодно. Беднарский — голова, он живет в достатке. Когда построят город, он наверняка выгадает. Люди от этого нервничают и злятся, потому что им хотелось бы раскусить планы Беднарского, некоторые даже плачут от бессилия. Говорят, он будет очень важным, когда построят город, некоторые уже кланяются ему издалека, рассчитывая возле него поживиться. Беднарский многому мог научить людей, но ему это невыгодно».
И еще в той тетрадке он писал: «Говорят, Костельняк знает, что задумал Беднарский, он тоже отнес курицу жене другого начальника; люди и Костельняку завидуют, им бы тоже хотелось отнести курицу какому-нибудь начальнику, чтобы подлизаться и обделать свои делишки. Но с Костельняком проще — от него люди узнают, как это делается. Костельняк не Беднарский, и бабы пойдут с курами, утками, гусями куда следует. Теперь, наверно, будут резать много кур, гусей, уток. Потом дойдет очередь до цыплят и утят, а пока бабы выбирают гусей, кур и уток пожирней. На хорошо ощипанных желтых цыплятах неплохо можно заработать у этих начальников из города. За домами и в сараях бабы будут резать кур, гусей и уток, отрубать на чурбаках головы петухам — с петухами всегда так поступают. Из-за этого города польется куриная кровь и исчезнет домашняя птица. За домами и в сараях много коричневых пятен появится, появятся они и в других местах, там, где будут резать птицу».
И еще он писал в той тетрадке: «Я к этим коричневым пятнам приглядываюсь, ведь я по этой части знаток — сам все время кровью харкаю».
И еще он писал в той тетрадке: «На выгоне столпились мужики; я смотрел на них и думал, у кого из них ребенок от Марцина-дурачка? А может, он соврал? Я перебегал глазами с одного лица на другое и пытался отгадать, кому сделал сына Марцин-дурачок. Потом стал присматриваться к их сыновьям и, кажется, угадал, с чьей бабой переспал дурак; но, может, я ошибаюсь… Интересно, силой он со взял или она сама этого захотела, — ведь Марцин красивый и здоровый. Может, он все-таки ее изнасиловал? Я дураку завидую, потому что он с бабой спал. Был бы он жив, я бы спросил, как это было, но его кто-то в огонь толкнул. Только я один во всей деревне знаю, что дурак с бабой спал и сын одного нашего мужика от него. Но, может, он хвастался? Нет, пожалуй, не хвастался, потому что, когда говорил об этом, взгляд у него был осмысленный и счастливый. И вел себя не как дурак, — имени бабы, с которой переспал, не захотел назвать. А может, я сын дурака, ведь я любил его, а отца своего ненавижу».