Михаил Анатольевич вздрогнул. Помолчал немного. Потом, запинаясь, спросил:
– Вы говорите о принцессе Май?
– Уж не знаю, о ком я говорю. Тебе видней, – сварливо ответил охотник.
– Я должен решать прямо сейчас?
– Желательно. Зачем тянуть время?
Овечкин снова умолк. Предчувствие близкой и ужасной смерти ледяной рукой стиснуло его сердце. Мир голодных духов… страшно даже представить себе, как он может выглядеть! Где-то там всесильный демон, которого он, Овечкин, навсегда лишил надежды на освобождение… Но принцесса Май – вдруг он действительно сумеет что-то изменить в ее судьбе?..
– Хорас никогда меня не простит, – задумчиво сказал он. – Боюсь, это будет совершенно бесполезный поход. Но если отец Григорий советует…
– Советует, советует, – подхватил Пэк. – Да и сам ты – колдун не из последних. Охота тебе сидеть тут сиднем! Пошли, развлечемся хотя бы! Времени это много не займет.
– Что ж… пойдемте.
Михаил Анатольевич тяжело вздохнул и поднялся на ноги.
В камине загудело и засвистело от возбужденного верещания саламандры, пламя раздулось во всю его ширину, затем Пэк выскользнул наружу огненной змейкой и заплясал на полу, озарив комнату собственным сиянием.
Ловчий одобрительно кивнул.
– Отправимся минут через пять, – деловито сказал он. – Я только провожу домой девушку. Свободна, красавица!
Он встал. Но Фируза, услышав, что ее собираются проводить домой, отшатнулась.
– Нет-нет, я иду с вами!
После этого заявления в комнате стало тихо. Пэк и Ловчий молча уставились на нее, и молчание их было так выразительно, что девушка почувствовала, как щеки ее заполыхали огнем. И немедленно ощетинилась.
– А что такого? Я тоже хочу пойти. И пойду!
– Зачем, Фирузочка? – озадаченно спросил Михаил Анатольевич. – Вы же понимаете…
– Никому и ничего не собираюсь объяснять! Просто иду с вами, и все! – Она подбоченилась и с вызовом посмотрела на Ловчего, чья неподвижная фигура, хотя и лишенная лица, выражала наибольшее неодобрение.
Ловчий ожил.
– Ха! – презрительно сказал он. – Что называется – до первого столба. Спорить не стану. Хорошо, мы берем тебя с собой.
– Почему это – до первого столба?
– Пять минут здесь, пять минут там, – Ловчий словно бы не слышал вопроса, – разницы никакой. Стража все равно тебя не пропустит.
– Что это вдруг меня не пропустят?
– А нечего тебе там делать, вот что! Думаешь, это так просто – взять да пройти в другой мир? Да еще в такой мир? Серьезная причина должна быть – вот как у Овечкина, и то еще неизвестно, пропустят ли его…
– Меня пропустят! – сердце у Фирузы заныло, но сдаваться она не собиралась.