Слушая Пэка, они успели зайти глубоко в лес. Ловчий все продолжал принюхиваться, выбирая нужное направление. И на вопрос Овечкина, что он ищет, охотник ответил загадочно:
– Самое тонкое место.
Ничего не поняв, Михаил Анатольевич покосился на Фирузу. Та шла насупившись, спрятав руки в карманы жакета, и вид у нее был такой, словно ей совершенно все равно, куда идти, и никакие волшебные стражи ее вовсе не интересуют. Овечкин чуть приотстал, поравнялся с нею и тихо спросил:
– Может, напрасно вы так, Фирузочка? Ну зачем вам, действительно, идти с нами, посудите здраво?
– А вам зачем? – огрызнулась она.
Михаил Анатольевич поежился.
– Мне что здесь пропадать, что там – и вправду все едино. А вы еще так молоды, вам…
– Отстаньте от меня, Михаил Анатольевич, – сквозь зубы сказала девушка. – Хочу и иду, и не ваше дело!
Он пожал плечами и, в очередной раз провалившись ногою в лужу, тихонько чертыхнулся. В сандалиях у него уже хлюпало – Ловчий вел их через лес напролом, игнорируя все препятствия. Конечно, ему-то что – сапоги по колено! А Пэк так и вовсе – бежит почти что по воздуху, едва касается лапками земли…
Горестные земные мысли полезли вдруг в голову Овечкину – и носки-то у него уже мокрые, и провизии-то они с собой не захватили, а путь наверняка неблизкий, и вообще – все наспех, разве так решаются важные дела? А Босоногий колдун вернется, никого не застанет – что он подумает? Под ложечкой неприятно засосало, и очень захотелось повернуть обратно, пока не поздно. Но именно в этот момент Ловчий резко остановился, поворотился кругом, еще раз принюхался и удовлетворенно заявил:
– Здесь!
Сердце у Михаила Анатольевича екнуло. Он нервно огляделся по сторонам – место это как будто ничем не отличалось от всех прочих мест в лесу. Те же мертвые деревья, та же жухлая листва под ногами…
Далее события начали развиваться с исключительной быстротой. Охотник сделал рукою широкое круговое движение и негромко произнес какое-то непонятное слово. И тут началась такая круговерть и свистопляска, что все мысли улетучились из несчастной головы Михаила Анатольевича. Его как будто завертело в сушильном барабане гигантской стиральной машины, с диким звоном и искрами из глаз, понесло куда-то, оторвав от земли… он пытался за что-нибудь ухватиться, но руки скользили по невидимой гладкой поверхности, и в довершение всего из-за непрерывных вспышек перед глазами он перестал видеть своих спутников. Его затошнило, душу обуял ужас, но, к счастью, тут же все и кончилось. Михаил Анатольевич вновь ощутил твердую почву под ногами, и хотя его еще шатало, но звон и сверкание прекратились. Спутники вновь оказались рядом – Фируза, такая же ошеломленная, как и он сам, хватающая ртом воздух, и Ловчий с Пэком, спокойные и невозмутимые, будто ничего не произошло. Кое-как переведя дух, Овечкин огляделся.