Моросил мелкий дождь. Высаживали пассажиров на плохо освещенную пристань с трудом: белая шлюпка, как пробка, плясала на высоких волнах. Вскрикивали женщины, сдержанно чертыхались мужчины, с трудом перебираясь со шлюпки на пристань.
Одним из последних сошел на берег пожилой мужчина в сером плаще и мягкой помятой шляпе. На его смуглом крупном лице брови двумя резкими линиями опускались к переносью. Шлюпка нырнула, и матрос протянул руку, но пассажир не принял ее. Он не покачнулся, словно прирос; новая волна подняла шлюпку, и пассажир рассчитанным движением легко перенес ногу и упруго ступил на скользкие доски пристани.
Матрос кинул ему в руки тугой вещевой мешок и крикнул:
— Счастливой жизни, товарищ Черкашин!
— Доброго плавания! — ответил пассажир и помахал шляпой.
На берегу Василия Ивановича Черкашина, нового начальника геодезической партии, встретил старший группы Сережа Старовойтов, худенький, с нежным цветом лица и узкими плечами подростка. Он представился, и Черкашин, всматриваясь в скуластое влажное лицо, крепко тряхнул протянутую руку. Юноша ему понравился: «Славное лицо…»
Они пошли рядом по сырой песчаной тропинке к дому приезжих. Рокотал прибой, продолжал моросить дождь, вдали посверкивали фиолетовые бесшумные молнии. В воздухе вязко пахло озерной свежестью.
— Как плыли? — спросил Сережа.
— Превосходно, — живо отозвался Черкашин. — Пароход удобный, а Байкал сказочно красив. Мне говорили: суровое море, пустынные берега… А тут везде огни!.. Этот поселок ночью, как ожерелье.
Сережа снисходительно заметил:
— Огней, правда, многовато. А место все же плохо обжитое.
— Обживем, — заверил Черкашин таким тоном, как будто приехал сюда на всю жизнь. Он остановился и оглянулся. По всему Байкалу сверкали крохотные сигнальные огни рыбачьих лодок. Словно многоэтажный дом, светился пароход.
Черкашин тихо рассмеялся, как человек, увидевший что-то неожиданное и очень хорошее, и рукой коснулся плеча Сережи.
— Сколько на воде огней! И возле них люди! Романтика? — добродушно спросил он. — Хорошо поют сибиряки: «Славное море, священный Байкал…» Озером Байкал и называть неудобно. Море!.. Вам тут хорошо живется?
— Всякое бывает, — сдержанно ответил Сережа.
В доме приезжих все уже спали. Сережа, просунув руку в щель досчатых сенцев, открыл дверь, проводил Черкашина в его комнату и тотчас ушел.
Геодезисты жили тут же, в конце коридора. Появились они здесь в середине мая с первым пароходом. Байкал только освободился ото льда, и рыбаки начали выходить на лов в открытое море. Ангара перегораживалась плотиной для гидростанции, ожидался значительный подъем воды на Байкале. Геодезисты бродили вдоль, берегов с тяжелыми теодолитами и длинными рейками, определяли зону затопления и намечали места для переноса поселка и рыбзавода.