Комиссар встал из-за стола.
— Погуляй малость, Боря, — приказал он подростку.
Тот вышел. Комиссар подошел к Мохнашину и резко спросил, словно желая смутить его:
— Дезертир?
— Я сюда не каяться пришел, — оскорбленно сказал Мохнашин. — Ответ давать в армии буду.
— Ты не ерепенься, — отвечай. Мы тут всё — советская власть и армия. Почему в тылу остался?
— Пройти не смог.
— Не смог или не хотел?
— Как тут уйдешь, фашисты кругом. Какой дорогой не пойдем, все на них нарываемся. Ну, били их, само собой…
— Кем в армии был?
— Помкомвзвода.
— А в плену сидел?
— Нет.
— Партизанить хочешь?
— За этим и пришел.
— А мы тебе поможем в армию вернуться, — испытующе сказал комиссар.
— Еще лучше! — обрадованно откликнулся Мохнашин.
— Так и сделаем. Сейчас тебя проводят в роту, а утром приходи сюда. — Комиссар открыл дверь и крикнул: — Боря! Проводи его к Приходько! Скажи, чтобы накормили.
На улице Боря остановился и, заглядывая в глаза Мохнашину, с любопытством спросил:
— Это, значит, вы там действовали? А мы гадали, что за новые партизаны появились. Вы теперь совсем у нас останетесь?
— Еще не знаю.
— Оставайтесь. Люди у нас хорошие, смелые, боевые, — рассказывал он увлеченно. — Вот сейчас увидите Приходько. Знаете, какой это человек! Два вражеских состава под откос пустил. Очень хорошо понимает взрывное дело. В Кривом Рогу бурщиком работал.
Тропинкой они прошли в лес, уже окутанный вечерней темнотой. Кое-где между деревьями светились огни маленьких костров. Кто-то окликнул Борю и спросил, куда он идет.
— Нового товарища к Приходько провожаю, — ответил Боря. — Я сейчас к вам, дядя Степан, приду. Я для вас книжку новую нашел.
Приходько оказался степенным пожилым человеком. Он сидел у костра и, разгребая угли, вытаскивал печеную картошку. Боря присел рядом на корточки и сказал, кого привел. Приходько внимательно посмотрел на Мохнашина.
— Чем же накормить? Плохо у нас сегодня, только картошка и хлеб.
— А мне ничего и не нужно, — сказал Мохнашин. — Теперь всякая пища хороша, только бы жевалась.
Боре не хотелось уходить от них, и он все пытался заговорить с Мохнашиным. Но тот, все еще не успокоившись от обиды после разговора с комиссаром, неохотно отвечал на вопросы и, съев несколько картошек, притворно зевнул и сказал:
— Так спать хочется… Неделю не спал.
— С дороги, — отозвался Приходько.
Боря поднялся, попрощался и исчез в темноте.
Ночевал Мохнашин в шалашике вдвоем с Приходько. Он не сразу заснул, опять раздумавшись о своей судьбе. Стоило ли ему идти к партизанам, не лучше ли было попытаться самому перейти линию фронта? А то ведь так получается, что его вроде как беглого доставят в какую-нибудь воинскую часть, а там пойдут расспросы и допросы, почему и как остался, где так долго бродил…